Через короткий промежуток времени «Рашн Тим» стартовала в Италии — в регате «Кубок Сардинии». Туда знаменитый новозеландец Грант Дэлтои, также обладатель яхты «Гранд Мистраль», приехал соревноваться с Лудде Ингвалом. Однако он никак не ожидал, что ему, как он тогда заявил, «придется соревноваться за второе место с русскими». После четырех гонок «Рашн Тим» и «Мерит Кап» Гранта Дэлтона набрали одинаковое количество очков. Судьба первого места решалась в последней гонке протяженностью восемьдесят миль. Экипаж Бородинова уступил, однако еще больше утвердив свой авторитет.
И наконец, Королевской регатой в Каннах завершилась напряженная программа российского экипажа в 1996 году. Наша яхта пришла первой в третьей и четвертой гонках. Но в заключительной гонке снова сказался громадный опыт Дэлтона. Мы стали вторыми в общем зачете, оставив за собой самого Ингвала. В общем, можно было смело, уверенно смотреть и двигаться вперед.
«Мы — страна величайших географических открытий и великих первопроходцев, — говорил тогда Маслаченко в одном из интервью. — Мы не должны были оказаться в стороне от этого грандиозного события. И кто-то должен был стать во главе. У нас есть все шансы победить, если соберем необходимую сумму. Нам нужно не более двух миллионов долларов. Для сравнения: годовой бюджет российской футбольной команды средней руки составляет пять-шесть миллионов долларов. Но нужной суммы мы пока не набрали. «Аэрофлот» с нами, "Внуковские авиалинии" тоже пока с нами. Но вот таким мощным организациям, как РАО Газпром или РАО ЕЭС России, Альфа банк, где все — болельщики «Спартака», мы почему-то неинтересны…»
А дальше возникли проблемы со строительством яхт «Гранд Мистраль». Недремлющие конкуренты хорошо постарались, чтоб сорвать проект. В результате дальнейшее строительство этих судов было прекращено. У наших оставался шанс на пару с экипажем Иигвала принять участие в гонке на побитие рекорда скорости для однокорпусных яхт.
Гонка должна была стартовать в Марселе и пройти через мыс Горн, Австралию… Маршрут трудный. Всего три пункта остановки, и в каждом не более двенадцати часов. При этом но условиям соревнований можно было заменить не более двух парусов. С учетом того, что яхты выполнялись по самой современной технологии, гонка была просто обречена стать сверхскоростной. Это своего рода «Формула-1» в парусном спорте. Они нацелились на побитие рекорда скорости для однокорпусных яхт — на пару с экипажем Лудде Ингнала.
Все шло по плану, даже чуть лучше. И вот грянул дефолт-98, который выкачал, подорвал и уничтожил все. «Рашн Тим» получила официальное письмо от президента России с благодарностью за труд, за все, что они сделали и чего не сумели сделать для своей страны.
А Лудде Ингвал с командой принял участие в гонке на побитие рекорда скорости Европа — Америка, и этот рекорд побил, чем наглядно подтвердил, что «Гранд Мистраль» — гонка для шкиперов и судов мирового класса.
Но не заладилось у всех, у всего проекта, роковым образом. Сказались «подводные течения», конкуренция других трансокеанских гонок, интриги, финансовые трудности. Не выдержал бюджет Пьера Феллмана. Маслаченко и Бородиной пожали друг другу руки. Поблагодарили товарищей по труду и судьбу за то, что подарила им незабываемые встречи, радость общения. Сюжеты пути к исполнению мечты.
Маслаченко отошел отдел. Он положил на них годы. И разочаровался. Но не в самой идее. А в непонимании! Он убежден, что престижу страны нужны именно гонки судов макси-класса, где чрезвычайно велика роль команды, ее профессионализм, слаженность действий. Он знает, как организовать столь грандиозный проект и как исполнить его на всех этапах и на всех уровнях.
Каждый день страна получала бы сообщения о ходе гонки, об участии в ней своего лучшего экипажа. Болела бы за него и гордилась им. Так же, как в тридцатые годы болели за своих летчиков, спасавших челюскинцев или совершавших перелет в Америку. Это тоже были спортивные маршруты отважных.
Он верит в то, что в его родной стране, где — хочу еще раз повторить — бюджет даже средней футбольной команды намного выше бюджета парусной кругосветной гонки крейсерских яхт, когда-нибудь это поймут. И тогда он снова бросит все и ринется гуда. Он никогда не опоздает. Так что будем ждать!
Он хорошо знает себе цену. Думаю, высокая самооценка была свойственна ему всегда. Даже в мальчишескую пору. И служила ему сильнейшим раздражителем во все годы жизни. Чем и продолжает быть. Однажды я спросил его: «Ты всю жизнь осваиваешь новые виды спорта. Но почему теннис для тебя так и остался в стороне? Неужели всего лишь потому, что он сейчас как бы главный государственный вид спорта? А это тебе, конечно, претит». «Дело не в этом, — ответил он, — просто я знаю, что очень быстро добился бы здесь высокого мастерства. Вот почему мне это неинтересно. Слишком быстро».
То, что он стал футболистом, не случайность. Но и не закономерность. Я уже написал, что он был так наделен природой, что наверняка добился бы выдающихся результатов во многих видах спорта.
Однако здесь мне в самую пору приостановиться и, прочитав уже написанное, напомнить самому себе и читателю, что вовсе не за биографический очерк я брался, а скорее за заметки о самобытности общеизвестной, публичной личности, о его собственной «технологии жизни».
Из наших давних бесед:
— Кем был для тебя Яшин? Что дал он тебе?
— Это был великий спортсмен и прекрасный человек. У меня с ним были хорошие отношения. Но я никогда не считал его ни своим учителем, ни ориентиром. Я вообще с трудом, с натяжкой могу назвать кого-либо своим учителем — в любом деле, каким мне приходилось заниматься. Я всегда, во всем до всего доходил сам, своей головой. Своими поисками. Если кто-то порой называл меня своим учителем, я не возражал: пожалуйста, если угодно. Когда кто-то хотел, чтобы я это подтверждал, я опять же это подтверждал, опять кивал головой.
— Думаю, что в твою боевую пору футболистам было трудновато с тобой дружить…
— Тут дело не в моем характере — я не капризен и не эгоистичен. Здесь нужно говорить о другом. Что значит дружить с игроком из команды соперника? Ведь мы же конкуренты, а значит, не может быть открытости друг перед другом. У меня были очень добрые отношения с Левой Яшиным, с Серго Котрикадзе, но это не дружба, это другое. Что же касается отношений со своими ребятами… Это тоже не дружба: день за днем, месяц за месяцем, год за годом — одни и те же лица. Это утомляет…
— А личности, причем не в спортивном, а в общечеловеческом понимании в твои времена, наверное, были?
