Значит, верно, что Жюль Верн был пророком, указывающим путь науке и технике, ведущим человечество к вершинам, видимым лишь ему одному?
Об этом уже говорилось, – быть может, даже слишком подробно, по мнению иных читателей, торопящихся проследить жизненный путь героя, – в главе «Гений моря». История техники и литературы легко позволяет установить лживость этой величественной легенды. Если бы эта маленькая книжка была исчерпывающим исследованием, то можно было бы проследить истоки творчества писателя не только на истории подводного плавания, но на любом материале: воздухоплавании, авиации, электротехнике, географических исследованиях, военной технике, астронавтике.
Самые удивительные для его века изобретения Жюля Верна были созданы вовсе не его необычайной фантазией, но взяты из окружающей действительности: они лишь дальнейшее смелое и вдохновенное развитие тех идей, которые уже существовали в его время – в замыслах, проектах, чертежах. Именно поэтому так реальны подробности его романов, несмотря на фантастическую обстановку.
Конечно, за истекшее столетие наука неизмеримо выросла: были открыты новые, неведомые раньше области; то, что во времена Жюля Верна было Страной неизвестного, ныне застроено величественными зданиями научно-исследовательских институтов и лабораторий. Жюль Верн был одним из самых образованных людей своего времени, но он был сыном своего века, и поэтому так легко критиковать его тем, кто не понимает художественного замысла многих его романов, – вспомним намеренную цепь ошибок в романе «Таинственный остров».
Научная фантастика только тогда и сильна, когда, выражая идеи своего века, видит их уже воплощенными в действительности. Но писатель не может указать пути конструктору к конечной цели, которую он сам увидел в воображении уже ожившей. Торопясь в будущее, писатель поневоле перескакивает через какие-то этапы работы инженера, как прием вводит фантастические и даже совсем «ненаучные» подробности, чтобы сконцентрировать в смелом художественном образе мечту своего времени.
Строго разбирая роман «Пять недель на воздушном шаре», можно, конечно, указать на то, что разложение воды требует такого расхода электроэнергии, что самая сильная батарея не сможет сдвинуть шар с места. На это можно было бы возразить, что в ту эпоху, когда писался роман, идея сохранения энергии не имела еще той ясности и всеобщности, какую приобрела в наши дни, что Жюль Верн был вполне на уровне научных знаний своего века… Но весь этот спор, по счастью, не имеет никакого отношения к замыслу писателя.
Жюль Верн мог, находясь на уровне знаний своего времени, не подумать о несоответствии затраченной и полученной энергии, но мог также и просто умолчать об этом несоответствии. Важно было то, что он сумел загипнотизировать читателей и заставить их поверить в его мечту. А что это так, доказывает жизнь К. Э. Циолковского, который не раз признавался в том, что его собственные идеи рождены под влиянием идей Жюля Верна.
Верил ли сам Жюль Верн в то, что в глубинах Земли обитают давно вымершие животные, что по подземным переходам можно проникнуть к самому центру планеты? Очень и очень сомнительно. Неужели он не знал, что люди, заключенные в пустотелом ядре, не смогут выдержать толчка при выстреле? Поверим диплому профессора Гарсе, консультанта писателя, который не мог этого не знать. Но тогда, значит, Жюль Верн сознательно допустил в своих романах такие грубые, с точки зрения науки, промахи и просчеты?
Да, предположение о том, что внутри Земля полая, ошибочно. Но достаточно принять эту гипотезу, и постепенно, шаг за шагом, с железной убедительностью перед читателем разворачивается фантастическая картина скрытой жизни нашей планеты.
Да, артиллерийский снаряд – плохой межпланетный корабль, смертельный для пассажиров. Но для середины XIX века это единственное средство преодолеть тяжкое ярмо земного тяготения. А когда мы выходим на космический простор, какой необычайный мир открывается нашему несовершенному зрению! Какие тайны природы становятся ясными пытливому уму!
Жюль Верн знал очень хорошо о невозможности полета в пушечном ядре. Но ему нужно было указать на мирное применение артиллерии, превратить ее из орудия уничтожения в средство транспорта. А о том, что он догадывался и о других формах движения в пустоте, говорит применение ракет для изменения движения ядра колумбиады.
Нет, будущее лишь незримо присутствует в романах Жюля Верна, действие же их всегда начинается в ту эпоху, когда они написаны и опубликованы (это легко проверить, так как Жюль Верн всегда был очень пунктуален во всем, что касалось времени и места действия его произведений). Сюжеты его – мечта его времени, воплотившаяся в жизнь, ставшая реальностью. И ему совсем не было важно, такими ли будут воздушные, подводные и межпланетные корабли будущего: он знал только, что люди будут летать и спускаться на морское дно и проложат дорогу к звездам. Он искал завтрашний день рядом с собой, проверял каждое новое открытие, каждый проект, каждый патент: не станет ли эта куколка через несколько лет, пусть через поколение, блистающей на весь мир бабочкой, бьющейся в воздухе грядущего, как его сердце?
Вот почему так легко находить у него ошибки и критиковать его неверные идеи: ведь Жюль Верн – дитя своего века, человек, выразивший в своем творчестве лишь мечты своего времени. В них отразились и случайные заблуждения отдельных школ в науке и весь гений человечества, воплотившийся в научном творчестве.
Жюль Верн был великим тружеником. Он ошибался очень много, – гораздо больше, чем многие из нас. Но это потому, что он очень много работал и очень много сделал – и для своего века, и для нашего времени, и для грядущих поколений.
Но для того чтобы жить в искусстве, в литературе, воздействовать не только на логическое восприятие читателей, но и на его эмоции, все эти идеи должны были прийти в движение, ожить, одухотворенные человеком. Вот почему вся работа Жюля Верна – это мучительные поиски героя, того человека будущего, труженика и творца, которому девятнадцатый век мог вручить сокровища, накопленные за восемьдесят столетий цивилизации.
Он искал этих героев не в своем воображении, но в великолепном кипенье окружающей его жизни. Ведь это она породила его творчество и повела его за собой: Жюль Верн не был вождем своей эпохи – он лишь летел на ее гребне.
Шестидесятые годы XIX века были удивительной эпохой, когда то, что в мире идей много лет накапливалось понемногу, словно прорвав плотину, хлынуло в мир действительности. Этим широким умственным движением были, в той или иной степени, охвачены многие страны. В нем сочеталось все: дух свободы, материализм, реализм. Этим воздухом дышал Жюль Верн в лучшие годы жизни.
