…На трибуну вышел Георгий Димитров. Он еще больше поседел, постарел, лицо его покрывал чуть уловимый румянец. Но глаза его все еще горели огнем богатой и бурной жизни. Шел ему шестьдесят шестой год. За плечами стояла целая эпоха. А перед ним возникала новая эпоха в истории болгарского народа — эпоха социализма.
Димитров начал свой доклад V съезду партии:
— Товарищи делегаты! Болгарская рабочая партия (коммунистов), которую, я не сомневаюсь, настоящий съезд единодушно снова переименует в Болгарскую коммунистическую партию, ведет свое начало из далекого прошлого…
Наша партия выросла в непрестанной борьбе против чуждых мелкобуржуазных и буржуазных влияний, за обособление молодого еще рабочего класса, как класса для себя, как самостоятельной общественной силы с собственной идеологией и собственной организацией.
Димитров говорил на этом историческом съезде долго, целый день, ясно понимая, что открывается новая страница в истории его народа.
— Теперь, когда наша партия стоит во главе государства, когда ее члены занимают в нем ответственные, ключевые позиции, когда ее авторитет вырос до небывалых размеров, когда трудящиеся нашей страны выражают такую готовность идти за нашей партией, следовать ее генеральной линии, как это особенно блестяще продемонстрировала вчерашняя манифестация трудящихся Софии, роль наших организаций, их руководителей является решающей. Теперь наши партийные руководители — это люди, которые будут нести главную ответственность за все недостатки, упущения и ошибки. От нашей партии, от работы ее кадров будет зависеть успешное выполнение грандиозной в наших условиях задачи — выполнение пятилетнего народнохозяйственного плана, а также и остальных важных решений съезда.
Он говорил со всей прямотой:
— Товарищи! Мы не создаем себе иллюзий — и в нашей партии не найдется серьезных партийных товарищей, которые создали бы себе подобные иллюзии, — будто путь, по которому идет наша партия, будет гладким, как мостовая перед Народным собранием или Советом Министров. Мы знаем, что этот путь труден, тернист, но он является единственным спасительным путем для рабочего класса, для народа, для нашей страны. Мы, — продолжал Димитров, — сознаем, что нам придется преодолеть еще много трудностей. Но мы также знаем — и наш народ хорошо знает это, — что, как доказала наша партия, она не боится трудностей при выполнении своей исторической миссии. Наша партия доказала также, что она умеет преодолевать любые трудности, как бы они ни были велики и откуда бы они ни исходили — от наших внутренних или от внешних врагов.
Димитров глядел в зал, и взгляд его был полон веры в свой народ, полон любви к нему.
«Центральный Комитет Болгарской коммунистической партии и Совет Министров Народной Республики Болгарии сообщает, что в связи с заболеванием Генерального секретаря ЦК Коммунистической партии и председателя Совета Министров Народной Республики Болгарии товарища Георгия Димитрова ему разрешен отпуск.
Товарищ Димитров в настоящее время находится на лечении в Советском Союзе».
Это краткое и сдержанное сообщение, появившееся мартовским утром в болгарских газетах, прошло по всей стране холодной дрожью.
Лечение… Отдых…
Санаторий Барвиха стоит среди хвойного леса Подмосковья. Здесь, в этом санатории, будет отдыхать и лечиться Димитров. Отдыхать! Впервые в своей жизни. Это так непривычно. И вот на ночном его столике появляются книги, газеты, в комнате устанавливается прежняя атмосфера забот и труда. Думы его, сердце его, все его существо непрестанно и неотлучно в Болгарии, на родине. Он знает, как много трудностей встанет на ее пути в годы исторического перехода к новой жизни. Родина, в свою очередь, думала о нем, волновалась за него. Каждый день письма, поздравления, пожелания скорого выздоровления. В санаторной его комнате постоянно свежие цветы, присланные из садов Болгарии.
Васил Коларов — старый друг — ему писал:
«Дорогой Георгий, сегодня все мы думаем о тебе, мой сердечно близкий друг, с которым я делил и большие радости, и тяжкие испытания, и смертельные опасности на боевом пути нашей славной партии.
Самое сильное лекарство против всякой болезни — это воля к жизни, работе для счастья народа, для величия родины и осуществления идеала. А ты в большущей степени обладаешь такой волей. На ней мы с Цветаной строим нашу твердую надежду на твое скорейшее выздоровление и возвращение на твой ответственный руководящий пост».
Но конец неумолимо надвигался.
2 июля 1949 года. Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза сообщил печальную весть: «В санатории Барвиха, под Москвой, скончался крупнейший деятель международного рабочего движения, Председатель Совета Министров Болгарской народно-демократической республики, Генеральный секретарь Центрального Комитета Болгарской коммунистической партии, наш товарищ и брат Георгий Михайлович Димитров».
Стоял грустный летний день. Шли июльские дожди. Народ прощался со своим другом и учителем.
…Траурные знамена в Москве, траурные знамена в Праге, Варшаве, Будапеште, Бухаресте. Мир прощался с легендарным воином, который первым нанес морально-политический удар фашизму. Газеты в траурных рамках, радиостанции передают торжественно-печальные мелодии… От нас ушел Георгий Димитров.
От Москвы до Софии траурный поезд шел усыпанный цветами, обвитый знаменами, его встречали и провожали тысячи людей труда. Крестьяне прекращали работу в поле, рабочие застывали у своих станков, а гудки заводов, фабрик, локомотивов гудели тревожно и протяжно.
София, его героическая София, где он вырос и приобщился к революционным идеям, тонула в траурных знаменах. За пять дней рабочие воздвигли в центре города величественный Мавзолей. Здесь, у стен Мавзолея, состоялся торжественно-траурный митинг, на котором присутствовали делегаты коммунистических партий со всего мира. Здесь, перед Мавзолеем, сердцем своим вся Болгария…
Шли июльские дожди…
Не прерывался людской поток к белокаменному Мавзолею на площади Свободы, и ложились у его подножья венки как символ народной любви и клятвы неотступно идти к социализму.
Бессмертие его живет в делах народа и партии, которую он воспитал. Он покоится в Мавзолее и одновременно живет в бурных порывах миллионов…
Автору этих заключительных строк к обширному повествованию болгарского писателя Камена Калчева о жизни Георгия Димитрова припомнилось такое событие.
