Йонатан Нетаньягу - Письма Йони: портрет героя

Жаль, что "иудейские войны”, то есть войны евреев между собой, начались у нас еще до прекращения боев на фронтах, когда весь народ еще стоял у границ. "Иудейские войны" – всегда безобразнее и тяжелее прочих. Бесцельные споры и оправдания, сокрытие или извращение фактов, отсрочка решений. Несомненно, необходимо новое руководство, более точное видение действительности, ясная оценка намерений противника, четкое и определенное политическое и стратегическое планирование. Не должно быть блужданий в потемках и только тактических действий. Это нас не спасет. Без четко выраженной реальной цели мы можем и не воевать с арабами. Арабам этого не понадобится. Евреи, как обычно, сами себя погубят. Я уже говорил о том, что в обществе замечается отрезвление. Надеюсь, я не ошибся. Может, это наконец произойдет. По правде говоря, я настроен несколько пессимистич но. Я не сомневаюсь в наших возможностях, в нашей мощи и в желании оставаться здесь до тех пор, пока наше пребывание не станет совершившимся фактом. Я также не сомневаюсь в том, что арабы не могут и не смогут в будущем сдвинуть нас ни на шаг. Но я сомневаюсь в способности народа приносить длительное время жертвы. Не в готовности время от времени участвовать в небольших схватках, а вступить в долгую, продолжительную войну с большими потерями, требующую огромного терпения. Народу в .целом недостает терпения, зато слепоты у него хоть отбавляй. Но повторяю – может, на этот раз мы протрезвеем.

Горячий привет Мики и Биби, и не надо слишком беспокоиться. Все будет хорошо. Не забудьте – на нашей стороне сила, правота и бесповоротная решимость, а это очень много.

Надгробное слово сержанту Шаю Шахаму из кибуца Кабри, замерзшему насмерть на Хермоне после войны Судного дня.

Война потребовала от нас тяжких жертв. Кажется, нет в Израиле дома без траура, нет дома без своего покойника. И вот, когда мы решили, что настала передышка, когда надеялись, что пришел конец, вместо этого – мы видим продолжение. Погиб Шай. Вернее сказать – наш Шай погиб.

В ночь на четверг твой отряд пытался достичь новых вершин на Хермоне. Отряд оказался в тяжелых усповиях, не имея возможности уйти. Считая, что из-за плохой погоды положение отряда ухудшится еще больше, решено бы ло послать спасательную группу, которая бы вывела его на нашу территорию.

Тяжелые условия, незнакомые вершины и сильный мороз сделали свое дело. Слишком поздно заметили, как тебе трудно. Возможно, ты уже долго себя чувствовал пло- хо, но предпочел молчать. Таким ты был всегда. До последней минуты ты не дал нам почувствовать, в каком на- когда мы узнали, было поздно. Ты погиб незадолго до того, как группа, которая шла на помощь, до вас добралась.

Помню тебя вскоре после мобилизации. Тонкий, некрепкого сложения, распатланный, в незаправленной рубахе, незастегнутый – что-то в тебе вызывало улыбку.

И я помню тебя через несколько недель, в первую нашу встречу в полевых условиях. Мы шли походным маршем в одном звене двенадцать часов подряд. Помню, что я был поражен скрытой в тебе физической и душевной стойкостью. Ты шел в совершенно разбитых ботинках и все то время вел за собой звено в задаваемом тобою темпе, требуя и от себя, и от других выложиться полностью. Поражало в тебе упорство, готовность молча сносить тяготы и скрытая неисчерпаемая энергия. В ту ночь ты покорил мое сердце.

Но в тебе было заключено много, много другого. Как в трудные, так и в легкие времена ты был объединяющей и ведущей силой. Тебя всегда ценили и любили. Ты мыслил четко и был мудрым. Как ужасно говорить "был"!

Рахель и Шауль, и вся семья кибуца Кабри, трудно вас утешить. Ведь мы бессильны утешить даже себя.

Дорогие Биби и Мики! 2.12.73

Рад, что вы снова вместе*. У нас декабрь чувствуется во всем: и в погоде, и в серости израильской общественной жизни.

Военная атмосфера ощущается очень сильно, и я только надеюсь, что вас не потревожат вторично. Готовимся к войне, и трудно сказать, что будет завтра.

Мне. ясно одно – предстоит следующий раунд, а за ним – еще и еще.

Но я предпочитаю жить в состоянии постоянной войны здесь, чем быть частью народа-скитальца. Каждая уступка приближает конец. Так как у меня нет желания рассказывать своим внукам о том, что один раз за тысячелетия

скитаний существовало эпизодически в лл веке еврейское государство – я намереваюсь держаться здесь изо всех сил.

На днях собираюсь выполнить свое намерение и перейти в танковые войска.

Дорогие папа и мама! 9.12.73

Работа в армии в полном разгаре. Мы в нашей части к этому привычны еще с довоенных времен, но нынче вся армия такая. Поэтому все функционирует живей – есть с кем работать.

В целом я вполне бодр, тяжело работаю и часто дышу свежим воздухом. Воздух – это единственное, что не изменилось к худшему в результате войны, наоборот – он стал приятнее, свежее, прохладнее, и глотаешь его с жадностью.

Надеюсь, что не о чем беспокоиться. Мы переживаем еще одну стадию в войнах Израиля и в следующий раз победим снова. Ведь это почти несомненно. А если так – отнесемся к делу, как к чему-то само собой разумеющемуся и подготовимся соответственно.

Шалом, Натан! 12.12.73 [Подполковнику Натану]

Полагаю, что в нынешний период нашей службы в армии нам больше не придется работать вместе. А раз так, то можно себе позволить несколько добрых слов – никто не заподозрит в лести или в желании извлечь личную пользу.

Я очень ценил внимание и заботу, с какой ты относился ко всем делам, связанным с частью, а также и к назначению меня лично на разные должности в Цахале.

О делах судят по результатам, и их ты, безусловно, добился. Казалось, что в поле твоего зрения есть только одна наша часть, хотя ясно, что мы – малочисленнее других и связанных с нами проблем – меньше.

Не сомневаюсь, что в будущем нам еще придется работать вместе. Что касается меня – я этой возможности буду всегда рад.

До свидания, Йони.

Мики и Биби, шалом! 22.12. 73

Послал вам недавно письмо через родителей. Полагаю, что вы его получили, и отсутствие ответа с вашей стороны воспринимаю как пренебрежение моими творческими усилиями.

Мой перевод в танковые войска, назначенный на прошлую неделю, отложен до завтра, что дало мне несколько дней отдыха. В одну из ночей я принял участие в походе плюс атака, под командованием одного офицера. Все прошло благополучно. Дни отдыха напомнили мне, как удобно быть не в армии. Есть время читать (в настоящий момент я на середине "Ядерной войны и ядерного мира"), сидеть в кресле, лениво покуривая трубку, или шататься по улицам.

Из того факта, что мне приятно быть штатским, далеко идущих выводов не делайте. Нота, прозвучавшая в моих словах – это просто ностальгия, не свидетельствующая о желании изменить статус. Мне нравится быть в армии, и я не вынашиваю предательских планов ее оставить. Я, в основном, так написал потому, что хотел сказать тебе, Биби, что ты, со своей стороны, поступил очень разумно. Хорошо, что ты вернулся, не теряя времени, к занятиям.