Николай II, искренне любя Жену, питая благодарное уважение к «дорогому Григорию», все-таки был далек от того, чтобы безоглядно доверяться в государственных делах его советам. Так, рассказав Императрице о своих планах относительно Думы и перестановках в кабинете, он заметил: «Только прошу, не вмешивай Нашего Друга. Ответственность несу Я и поэтому я желаю быть свободным в своем выборе».
Это право всегда оставалось за Императором, и он назначил Трепова, вопреки настроению и Александры Федоровны, и Распутина. В деле же Протопопова полностью согласился с Царицей, что его отставка явилась бы капитуляций перед безответственными думскими крикунами.
Министр внутренних дел сохранил свой портфель. Это обстоятельство очень способствовало утверждению мнения о «всесилии» Распутина, без поддержки которого Протопопова давно бы уже убрали.
Распутинская тема стала волей-неволей занимать даже людей, которые раньше были далеки от политики. Об этом так много говорили все, приводили такие скандальные подробности, что трудно было усомниться в их достоверности. «Бедная, бедная Россия!» — горевали обеспокоенные судьбами страны люди. «Неужели Государь не понимает, что Его связь с Распутиным может кончиться катастрофой?» — недоумевали правоверные монархисты.
«Надо уничтожить гадину!» — подобный «боевой клич» звучал во многих петроградских салонах осенью 1916 года. Распутинский фильм ужаса не только потрясал, порождал сплетни и приступы негодования. Он и «воспламенял» сердца, звал на «исторический подвиг». Столичный бомонд породил «исчадие ада», здесь же и созрел план по его «уничтожению».
Исполнителем сей громкой «акции» стал человек, который ничем общественно значимым себя не проявил, но оказался способным на подлое убийство. Это был представитель золотой молодежи, наследник колоссального состояния, эстет, англоман и любитель острых ощущений князь Феликс Феликсович Юсупов граф Сумароков-Эльстон.
Глава VIII. Последний «герой» столичного бомонда
В ночь с 16 на 17 декабря 1916 года Распутин был убит во дворце князей Юсуповых на Мойке. Фамильное палаццо одной из самых родовитых семей в России стало местом гнусного злодеяния. Главные действующие лица: князь Феликс Феликсович Юсупов граф Сумароков-Эльстон, известный общественный деятель правого толка, член Государственной Думы Владимир Митрофанович Пуришкевич, Великий князь (кузен Николая II) Дмитрий Павлович. «Душой» же этого подлого начинания явился Феликс Юсупов.
Он относился к «золотому поколению» аристократии, получил прекрасное образование — в начале классическая гимназия, затем «прослушал курс наук» в Оксфордском университете. Там он сделался заядлым англоманом. Увлечение теннисом (некоторые даже называли его «первой ракеткой России») и необычное в то время преклонение перед Оскаром Уайльдом («Портрет Дориана Грея» считал шедевром) должны были подчеркивать его исключительность.
Князь с детства рос в атмосфере роскоши и изысканности, ни в чем не зная отказа. Он был любимчиком матери — Зинаиды Юсуповой, души не чаявшей в нем. После гибели на дуэли в 1908 году ее сына Николая (он был на три года старше Феликса) Фелюша для матушки стал вообще «единственным сокровищем».
Отец Феликса — князь Феликс Юсупов (старший) — не имел на сына никакого влияния, да и сам был «подкаблучником» у своей жены Зинаиды. В результате «крошка Феликс» вырос капризным, пустым и эгоцентричным человеком, занятым лишь угождением своему тщеславию и погоней за впечатлениями и удовольствиями.
Именно этому представителю русской аристократии после убийства Распутина суждено было стать последним «героем» столичного бомонда. Трудно было вообразить в роли «спасителя Отечества» более несуразную и гротесковую фигуру, а сам факт славословий по его адресу лишь подчеркивает всю глубину исторической деградации, которой достигла русская аристократия накануне падения Монархии…
Красавица Зинаида Юсупова, портрет которой кисти В.А. Серова считается одним из шедевров отечественной портретной живописи, была долгое время в числе доверительных друзей Царя и Царицы. Но за два года до начала Первой мировой войны эта дружба сошла на нет. Причина охлаждения связана с «Царевым Другом». Императрица Александра Федоровна категорически не желала обсуждать с Зинаидой характер отношений с Григорием Распутиным.
Распаленная же светскими сплетнями, Юсупова перешла все границы этикета, вознамерившись «просветить Царицу» насчет «истинного облика» Друга Ее Семьи. «Выяснение отношений» состоялось 9 марта 1912 года. Юсуповауверяла Императрицу, что все «общество смущено и возмущено» тем, что Распутин бывает во Дворце, что — это «порочный», «аморальный субъект», подлинный облик которого теперь хорошо известен: М.В. Родзянко «выяснил».
Александра Федоровна держалась из последних сил. Все это слушать было нестерпимо. Ведь только недавно Государь передал председателю Думы расследование Консистории, а оказывается, что тот не только всем его показывал, хотя обещал сохранить тайну, но и увидел в нем то, чего там и в помине не было.
Таким людям, как княгиня Зинаида Юсупова, что-то доказывать — бесполезное занятие. Они не верили правдивой простоте, не хотели ничего иного слушать, они не умели чувствовать и понимать того, что находилось за пределами их гостиных. Императрица прервала обличения ясным и окончательным словом о Распутине. «Это честный и верный человек». Тема была закрыта, а княгиня Юсупова потеряла дружеское расположение в Царском Дворце.
После «отставки» Зинаида Юсупова превратилась в деятельного недоброжелателя Венценосцев, инсинуируя по Их адресу при каждой возможности. Она без всякого стеснения давала самые оскорбительные характеристики тем, кто олицетворял власть, не желая понимать, что только благодаря Коронной Власти Юсуповы могли существовать в мире немыслимого богатства, удовлетворяя свои самые утонченные потребности. Княгиня присвоила Императрице прозвище Валидэ, и в кругу родственников и знакомых только так Ее и называла.
Между тем Царь и Царица, как и прежде, продолжали проявлять по отношению к княгине Юсуповой учтивость. Ее приглашали во Дворец, и к Царскому столу, что уже само по себе было знаком особой милости. Но княгиня в такие моменты просто «изнемогала». Вот выдержки из ее письма к сыну от 8 ноября 1913 года.
«6-го был обед и бал в Ливадии. меня посадили за Царским столом, а во время танцев позвали сидеть рядом с Хозяйкой, Которая меня поздравила и много говорила о вас обоих [22 — Имеется в виду будущая женитьба Феликса на племяннице Царя княжне Ирине Александровне.]. Несмотря на показную любезность (выделено З.Н. Юсуповой. — А.Б.), разговор был сухой, и видно было, насколько я Бй не мила!» Княгиня хотела, чтобы к ней относились как к «милой»! А раз этого нет, то можно было говорить о Царе и Царице незнамо что.
