Со смертью Георгия перед старшим братом со всей определенностью встал вопрос о престолонаследии. Если Судьбе будет угодно отказать супружеской императорской чете в сыне, то младший брат, Михаил получает официальное право именоваться цесаревичем, наследником трона.
В глубине души Мария Федоровна за это и молилась. Она уже давненько отдавала свои предпочтения своему самому младшему сыну, и не отказывалась от самых высоких амбиций для него, так что многие люди в окружении бывшей императрицы с удивлением слышалитакие высказывания о великом князе Михаиле, которые слетали с уст его матери:
— Михаил гораздо больше, чем Николай разбирается во всех тонкостях русской политики. У него — единственный недостаток, — то, что он родился через десять лет после моего старшего...
Все об этом, конечно, было известно Николаю. В своем траурном платье Мария Федоровна производила на него сильное впечатление- Во время задушевных разговоров этой последней в столетии осени 3 она вырвала у него обещание подписать указ о пожаловании ее последнему сыну титула цесаревича...
Требование матери сильно напутало Николая, С одной стороны, они с Александрой еще не настолько стары, чтобы не иметь больше детей, а с другой, молодая императрица твердо пообещала, что она обеспечит наследие династии Романовых по мужской линии, это, мол, ее забота...
— Матушка, — робко возразил Николай, — как может Ваше величество требовать от меня столь серьезного шага? Неужели вы хотите, чтобы я сам официально отказался от своего наследования? Не так ли?
Мария Федоровна возмутилась:
— Николай, прошу тебя, не заставляй меня рассказывать о том, что я храню в глубине своего израненного сердца. Вот, у тебя рождается третья дочь. Наши медики совершенно уверены, что у твоей жены больше не будет детей. Ну, в таком случае, чего ждать?
Он окаменел, у него появился какой-то отсутствующий взгляд, как говорят в своих мемуарах многие из его собеседников. Но врожденная мягкость не покинула Николая, и он совсем не был безразличным. Такое его состояние было чем- то вроде убежища, позволявшего ему сохранить самообладание и подготовить получше свой ответ.
Он, неторопливо наклонившись к матери, почтительно поцеловал ей руку и сказал:
— Матушка, не лишайте нас последней надежды! Я по- чему-то уверен, что в один прекрасный день Александра подарит мне сына.,,
Мария Федоровна издала смешок, не злобный, нет, а окрашенный долей иронии, которая говорила о ее истинных чувствах.
— Ты сам выбрал себе женщину, которая приносит нам одни несчастья! Это она-то даст России нового императора? Дитя мое, не рассчитывай на это, лучше подумай о своей ответственности. Лучше назначить твоего брата естественным наследником, чем ждать, когда русский народ это сделает за тебя...
Ничто не могло больнее ранить Николая, чем такое замечание матери. Он с большим уважением относился к отцу, он очень любил мать, но даже это не могло заслонить его страсти к своей жене.
Он долго молчал. Его мать тоже не раскрывала рта.
Осенняя ночь окружала своими тенями Аничков дворец. Он поднялся, чтобы с ней проститься.
— Матушка, позвольте мне удалиться... На моем рабочем столе куча неразобранных дел... Я подумаю над тем, что вы мне советуете. Но у меня нет никакого права лишать мою жену вполне законной надежды...
— Ей нужно считаться с реальностью!
— Ее молитвы, долгие моления в церквах...
— Ничего не поможет, — резко оборвала сына вдовствующая императрица, поднимаясь, чтобы поцеловать его в лоб.
— Вот увидите! Произойдет чудо! Обязательно произойдет! И я с таким удовольствием, с такой нежностью буду прижимать к своей груди маленького цесаревича...
— Нужно было думать об этом раньше!
— Не будем же больше огорчать друг друга. Я люблю свою жену, люблю безумно; я ныне — отец трех дочерей, но мы с ней еще, по сути, молодые люди, и императрица поправит свое здоровье...
— Миражи, сын мой, миражи... Твой младший брат никогда не допускался до официальных бесед с министрами. Теперь он достиг такого возраста, когда ему пора брать на себя какую-то государственную ответственность. Зачем все время его задвигать в тень только потому, что вы с женой мечтаете о чем-то невозможном?
*
Николай медленно закрыл веки с длинными ресницами. Потом взял протянутую матерью руку, долго, ласково ее поглаживал:
— Матушка, послушайте меня, — пусть невозможное, пусть расчудесное, пусть сверхъестественное, но что-то должно произойти, чтобы избавить нас от такой тяжкой ноши... То, что вы хотите, просто чудовищно, — это — приговор... И в нынешнем состоянии Алике я не могу сообщить ей о подобном решении...
Мария Федоровна вдруг расчувствовалась. Она вспомнила, что когда-то и у нее с Александром была такая супружеская жизнь, и Бог увенчал их счастье, сразу же подарив им наследника!
— Ладно, ступай, мой сынок. Благословляю тебя и очень хочу, чтобы я заблуждалась. Ну что же, будущее покажет, кто из нас с тобой прав. Передай Ее величеству, что завтра я нанесу ей визит...
Когда наступила ночь Николай поехал в карете в Царское Село. Густая сырость вызывала у него дрожь.
Теперь, когда он был один, он вспоминал разговор с матерью, обдумывал его. У его матушки, такой во всем совершенной, нет одного — веры! Он ведь знал, что Господь назвал его для выполнения трудной миссии, и он был уверен, что должен за это получить награду. К тому же разве Господь мог отказать очаровательной Алике исполнить свою самую дорогую, самую естественную клятву, — родить ему сына!
Он погонял лошадей. Он еще мог до темноты увидеть на руках своей жены это маленькое сокровище, — подарок Небес, — его последнюю дочь Марию...
Сердце у него колотилось в груди. Он не опоздает. Ведь он лишь наспех просмотрел все эти бумаги, которые постоянно накапливаются у него на рабочем столе. Да, он будет напряженно трудиться, чтобы заслужить такую награду, он присоединится ради этого к молитвам своей возлюбленной...
* * *
Все столицы, как Старого, так и Нового Света, казалось, застыли в едином ожидании. Последняя ночь XIX века за- канчивалась на Руси... а половина Европы уже приветствовала наступление нового века, обещавшего такие дивные чудеса, невероятные технические изобретения, успехи в самых различных областях, когда осуществится, наконец, мечта молодого Николая, и все народы объединятся, и такие надежды, казалось, становились реальностью, фактом. Франция, превращавшаяся во все большего друга России, занималась подготовкой к проведению Всемирной выставки. Теперь повсюду только и было разговоров о чудодейственных новинках, о магических метаморфозах в повседневной жизни. В Париже уже появилась волшебница, которая стала сенсацией, и она направляла свою волшебную палочку по направлению к его соседям, — эту фею звали Электричество. Николай с Александрой с увлечением читали все брошюры, все газеты, поступавшие в Санкт-Петербург из Франции. Президент Французской Республики в своем сердечном Новогоднем поздравлении пригласил молодую императорскую чету оказать честь своим присутствием на громадной выставке, призванной продемонстрировать всему миру здравомыслие европейского гения и его озабоченность достижением всеобщего мира. Государь с государыней — когда позволяло состояние здоровья Александры, — посещали театры. Недавно они побывали на представлении комедии одного автора, уже довольно известного в кругах элиты, но пока не получившего истинной оценки. Его звали Антон Чехов. Его пьеса «Дядя Ваня* пользовалась определенным успехом.
