Ознакомительная версия.
Разницы для меня и моих корешей в этой связи не было никакой. Что же это означало? Ну слово «наколка», думаю, нет смысла трактовать, значение этого слова знает, пожалуй, каждый — это наводка кого-либо на тот или иной объект (квартира, цех, магазин и так далее) с целью совершения в нем какого-либо преступления.
Под словом же «клиент», как правило, всегда подразумевался очень состоятельный и не менее влиятельный власть имущий человек. Ими обычно бывали серьезные коллекционеры, фанатично преданные своему хобби, а главное — те, которые не жалели никаких средств для достижения своих эгоистических целей.
Они узнавали каким-то образом, через свои личные каналы, что у кого-то есть тот или иной раритет, который им хотелось бы приобрести, но с которым, как правило, никто так запросто не расставался никогда.
Самым печальным моментом для этих ничтожеств было то, что ни административной властью, ни властью денег, которых у них куры не клевали, ни посулами и обещаниями они не могли уговорить расстаться с желаемым того человека, у которого был необходимый им антиквариат.
Вот тогда они и обращались через подставных лиц, конечно, к домушникам. Те же, в свою очередь, понимали, что подобного рода «работа», как и любая другая, — крайне сложная воровская делюга, которая сулит огромные деньги, но должна всегда сводить риск к минимуму. А как домушнику по максимуму обезопасить себя от запала? Вот на этом-то этапе задуманного и вступал в «работу» карманник-чистодел.
С кем-нибудь из членов бригады домушников мы приезжали на явочную квартиру, передо мной включали видеомагнитофон, которые в то время только стали появляться у нас в Союзе, но в преступном мире были, можно сказать, с самого их появления вообще, и я смотрел маленький фильм. Обычно он был с одним и тем же сюжетом: нужный мне клиент выходит из дому, открывает гараж, выезжает из него на своем автомобиле, затем следует до места работы, нигде, как правило, по дороге не останавливаясь, и, приезжая в пункт назначения, ставит машину на стоянку и идет на работу.
Почти всегда тот же самый маневр он проделывает и после рабочего дня. Иногда на экране мелькали съемки какого-нибудь рандеву с любовницей или всякого рода деловые встречи, но это не имело никакого значения для тех, кто занимался этими съемками.
Главным для них после моего просмотра подобного рода сюжетов всегда оставался один и тот же вопрос: смогу ли я вытащить у будущего потерпевшего либо связку ключей от квартиры, либо лопатник, в котором находились желаемые ключи?
Как правило, для окончательного ответа мне необходимо было еще не раз прокручивать пленку, чтобы сказать «да» или «нет».
Думаю, читателю нетрудно будет догадаться, с какими сложностями мне приходилось сталкиваться в этой «работе», чтобы выудить из кармана незадачливого фраера желаемое. Как человек трезвого, ясного ума, я привык дозировать, взвешивать элементы риска, следить за тем, чтобы они не превышали допустимую норму, не превращали возможный риск в безответственную авантюру.
Поэтому я по многу раз прикидывал тот или иной вариант, который бы мог произойти во время «работы», рассчитывал и отмерял то, что для непосвященного человека было дремучим лесом и понять, конечно, было невозможно. И лишь после того как, прокрутив все возможные и невозможные варианты, я был уверен в себе настолько, насколько вообще человек моей «профессии» может быть в себе уверен, я говорил «да».
Для домушников это «да» означало то, что моя часть «работы», девяносто девять из ста ее процентов, должна быть сделана на о’кей, потому что они всегда знали, с каким ширмачом имеют дело.
В день, когда я давал им утвердительный ответ, мне тут же предоставлялась легковая машина, на которой мы со своими коллегами потихоньку, обычно день или два, прощупывали нужного нам фраера, но лишь только прощупывали, ибо сами они (то есть домушники) в это время тщательно отрабатывали план моментального свала с делюги.
Дело в том, что, как правило, люди, к которым они собирались в ближайшее время с визитом, всегда оборудовали свое жилище сигнализацией. А для того чтобы красиво войти в квартиру, взять то, что нужно, сделав в ней маленький погром, чтобы хозяин не сразу догадался, за чем именно приходили воры, прихватить по ходу пьесы еще что-нибудь ценное и успеть при этом скрыться, до того как приедет милиция, нужно было определенное время, рассчитанное по секундам.
Когда сама делюга и рассчитанный до минимума запала свал были отработаны домушниками до мелочей, мне давали добро, и с этого момента, можно сказать, и начиналась основная фаза операции.
С раннего утра, как только нужный нам объект выходил из дома, вся бригада домушников неотлучно находилась на какой-нибудь хазе, на телефоне и с понятным нетерпением ждала нашего звонка до самого вечера, обычно часов до трех. Если до этого времени мы не могли порадовать наших работодателей чем-либо приятным, то я звонил и давал на сегодня отбой. Если же все было нормально и заветные «мальцы» были у нас, я, заблаговременно позвонив, оповещал домушников об удачном на сегодня раскладе. Затем, всегда один, привозил ключи на то место, где меня уже с огромным нетерпением ждали домушники, заранее сообщив о нем по телефону. Это делалось для того, чтобы не терять зря драгоценное время.
Отдав ключи, я уезжал, оставляя им машину, и ждал на заранее оговоренном месте вместе со своими корешами одного из домушников, после завершения ими делюги. На этом наша миссия карманников была окончена.
Никогда, ни при каких раскладах, ни разу за всю мою воровскую деятельность не было такого случая, чтобы домушники нас в чем-нибудь подвели, тем более если дело касалось воровской доли. Она была всегда свята для воров любых специальностей. Вопрос, какой она должна быть, — уже другой вопрос и обговаривался нами заранее, но, договорившись, повторюсь, всегда был чтим всеми нами.
Залогом успеха в любом серьезном деле всегда служит хорошая конспирация, в целях безопасности и благополучия. Этой старой как мир истиной мы и руководствовались, когда разрабатывали какое-нибудь дело, независимо от того, была ли это чисто воровская делюга на свободе или, например, побег из лагеря. Ко всему прочему, это нужно было еще и во избежание всякого рода эксцессов, связанных с запалами. По принципу: «кого никогда не видел, того никогда и не узнаешь» или «чего не знаешь, того и под любыми пытками сказать не сможешь», у нас и была разработана своя система связи, но мудреной назвать ее трудно. Например, если бригада домушников при разработке какой-либо делюги останавливала свой выбор на мне и вела со мной переговоры, то я знал лишь одного из ее членов. Так же обстояло дело и с нами.
Ознакомительная версия.
