Большого успеха кавалерийский рейд Уварова и Платова не принес. Увязнув в пехотных каре принца Евгения, они потеряли темп, и перегруппировавшаяся легкая кавалерия Орнано отбросила их назад. Но на время отвлечь внимание Наполеона от боя в центре Кутузов все же сумел. Шли минуты, часы. Французский император, лично разбираясь на берегах Войны с последствиями лихого кавалерийского наскока, терял время, а с ним и возможность победы. Кутузов успел залатать дыры в своей обороне: генерал Дохтуров, возглавивший левый фланг, получил переброшенные с правого фланга войска Остермана-Толстого и успел привести левое крыло русской армии в относительный порядок. Его команда была лаконична и сурова: «За нами Москва! Умирать всем!! Ни шагу назад!!!» Барклай-де-Толли собрал для защиты Курганной высоты элиту своих войск: гвардейские полки – Преображенский, Семеновский, Конногвардейский и знаменитый своим бесстрашием Кавалергардский полковника Левенвольде.
Только в два часа дня пехотинцы Богарне при поддержке кирасир Груши, Лагуссэ и Коленкура вновь атаковали батарею Раевского. Французы обрушили на ее защитников огонь 120-ти, а затем и 300 орудий. После взятия Бородина, Семеновских флешей, центр русской позиции – Курганная батарея – оказался под огнем с трех сторон. Гранаты и ядра сыпались со всех сторон, бороздили землю, крушили все на своем пути. Но лишь к четырем часам батарея была взята ценой колоссальных потерь. Курган вырос в высоту на несколько метров за счет… наваленных друг на друга трупов русских и французских солдат. Исход кровавой схватки за этот «редут смерти» решили 120 эскадронов знаменитых «железных людей» Латур-Мобура. Именно они ринулись в пролом, проделанный Коленкуром. Могучие всадники в желтых медных кирасах, на огромных конях, под развевающимися знаменами неслись за Мюратом, который пытался задавить русских массой тяжелой кавалерии. Одна из этих колонн под началом отважного Нансути ворвалась с тыла, порубила орудийную прислугу и захватила редут. Ударная сила французской кавалерии – кирасиры постоянно находились «на острие копья». Но эта победа дорого стоила Наполеону. «Бородино стало могилой французской кавалерии (погибло 16 тыс. всадников и 25 тыс. лошадей – это 57 % всей кавалерии Мюрата) – лучшей в Европе!», – писали позднее французские участники битвы. Большая часть кавалерии, в основном кирасиры, нашла могилу на Курганной батарее. Мюрат, да и сам Наполеон так и не осознали, что время лихих кавалерийских атак на полевые земляные укрепления, защищенные орудийными батареями, уже прошло.
Бой шел, не утихая, и никто не мог сказать, когда он кончится. И все же Багратионовы флеши и батарея Раевского пали. В руках Наполеона оказались деревни Бородино, Семеновское, Утица. Багратион выбыл из строя; центр русских отошел за Горецкий овраг; левый фланг русских под началом Дохутрова смят и его теснили корпуса маршалов Бонапарта. Опасаясь обхода с тыла, отступил за Семеновский овраг генерал Багговут. Вся русская позиция отодвинулась назад на почти на 1,5 км. Так или иначе, но на переменах на поле боя в пользу французов не могли не начать сказываться огромные потери русских от умело скорректированного артиллерийского огня Бонапарта. В то же время главный резерв Бонапарта – его прославленная Гвардия – еще не введена в бой и готова к удару! Ней прислал генерала Бельяра и доложил, что уже видна Можайская дорога, проходившая в тылу русской позиции. Нужен еще один натиск, чтобы окончательно решить судьбу сражения. Главный интендант французской армии, Дарю, один из самых близких Наполеону людей, вежливо, но твердо передал, что все маршалы и генералы считают необходимым бросить в бой элитный резерв – Старую гвардию. Император сам поехал на линию огня оценить ситуацию. Он пристально оглядел новые позиции отошедших назад русских. Наполеон увидел армию, чья артиллерия не умолкала, а окровавленные и истерзанные пехота с кавалерией были готовы драться до конца. Вернувшись в ставку, Бонапарт долго молчал, затем тихим, но полным плохо скрываемой ярости и тревоги голосом процедил сквозь зубы: «Если завтра будет снова сражение, скажите, Дарю, вы знаете, кто будет драться!?» Гвардия так и не тронулась с места, а ее музыканты продолжили играть бравурные марши!
К вечеру Кутузов был вынужден отвести войска на 2 км назад – на новую линию обороны. Она была хуже прежней, но измученный противник больше не предпринимал попыток их атаковать. Лишь 80 орудий из гвардейского резерва Наполеона выдвинулись вперед и стали поливать гвардейцев великого князя Константина Павловича, прикрывавших истерзанный левый фланг русских. Правда, неутомимый Мюрат в последний раз обратился к императору около 10 часов вечера, прося обрушиться на русские позиции со свежей гвардейской кавалерией, но получил такой жесткий отказ, что счел за благо ретироваться до утра следующего дня. Битва затихла. Наступила ночь. Полил дождь. Дул резкий осенний ветер. Становилось холодно. Раненые умирали…
До сих пор идут споры: были ли в ночь Бородинского сражения французские войска отведены на позиции, которые занимали накануне сражения или нет? Возможно, какая-то их часть все же осталась ночевать на поле боя, которое, таким образом, осталось за ними. Казаки, посланные в разведку, добрались до Шевардинского редута, где находилась ставка Наполеона, и охранявшая ее гвардия дважды кидалась к оружию.
...
Кстати, На следующий день после Бородинской битвы Наполеон со свитой объезжал поле сражения и встретил горстку солдат во главе с офицером. «Зачем вы здесь? – спросил он. – Присоединяйтесь к вашему полку». – «Он здесь», – мрачно ответил офицер, не двигаясь. Император, раздражаясь, повторил свое распоряжение. «Он здесь!» – указал офицер рукой на валы и редуты, усеянные лежащими трупами погибших соотечественников. Оглядываясь вокруг, Бонапарт задумчиво изрек: «Эти русские… взять их нельзя. Это цитадели, которые надо разрушать пушками!»
Наполеон, как, впрочем, и большинство русских, ожидал, что на следующий день сражение возобновится. И Кутузов поначалу готовился его продолжить. В конце Бородинского сражения по его приказу Барклай восстановил русские боевые порядки на новой линии обороны у деревни Горки. Барклай деятельно готовится к предстоящей схватке. По всей линии зажгли множество костров, по которым солдаты могли ориентироваться.
После ужасных жертв Бородина, казалось, все требовало обороны древней столицы. Солдаты, да и сами москвичи, были готовы скорее умереть, чем пустить неприятеля в город. Потеря Москвы могла подорвать дух русской армии, отрицательно сказаться на дисциплине, породить пораженческие настроения. Но с военной точки зрения оборона Москвы была невозможна. Под Москвой не было удобной для обороны позиции. К тому же, во-первых, действительные потери оказались страшнее, чем предполагалось. Во-вторых, из отступивших с Бородинского поля 90 тыс. солдат и офицеров только 60 тыс. были боеспособны, а этого не хватало для повторного сражения. И наконец, русская армия не получила после Бородинского сражения свежих подкреплений. Ей требовалось время, чтобы подтянуть резервы. Получить это время можно было, только сдав Москву вопреки желанию царя, настроению армии и народа.
