Ознакомительная версия.
Без каких-либо предисловий Сталин произнес: «Товарищ Рокоссовский, вы назначаетесь командующим 2-м Белорусским фронтом». Буря разыгралась в сердце Рокоссовского. Почему? В чем причина? Как же можно ему уйти, когда войска его выкатываются, как орудия на прямую наводку, на Берлин! Сколько потрачено душевных и физических сил, чтобы дойти до этих рубежей! Он был военным человеком и должен был беспрекословно исполнять любой приказ, но он не выдержал и спросил: «За что такая немилость, что меня с главного направления переводят на второстепенный участок?» Отчаяние, горечь и обида звучали в этом вопросе маршала, обращенного к генералиссимусу. Сталин ответил, что Рокоссовский ошибается. 2-й Белорусский – направление не второстепенное и что фронт продолжит наступление в западном направлении. Добивать врага будут войска трех фронтов: 1-го Белорусского, 2-го Белорусского и 1-го Украинского. А от их взаимодействия и будет зависеть успех конечной фазы войны. Сталин то ли просто объяснял, то ли даже слегка утешал Рокоссовского. Он говорил, что без эффективных действий 1-го Украинского и 2-го Белорусского ничего не получится у 1-го Белорусского. Затем он сказал, что командующим 1-м Белорусским фронтом назначается маршал Жуков. Сталин также поинтересовался мнением Рокоссовского об этом. Тот ответил, что Жуков, безусловно, сумеет справиться с теми задачами, которые будут перед ним поставлены. В конце разговора Сталин сказал, что не будет возражать, если Константин Константинович возьмет с собой на место нового назначения всех офицеров штаба, которых посчитает нужными. Надо, кстати, сказать, что Верховный обычно негативно относился к такого рода перемещениям. А тут предложил это сам. В ответ Рокоссовский сказал, что не видит в этом необходимости: «У нас сейчас на всех фронтах штабы хорошие». «Вот за это благодарю», – закончил беседу Сталин.
В этом разговоре опять же видны наиболее яркие черты Рокоссовского – человека, друга, профессионала. Он не смог безропотно принять столь жестокий для него приказ Верховного, гордость не позволила. Но как быстро он осмыслил дарованное ему право забрать с собой своих товарищей – Малинина, Казакова, Орла и других. Осмыслил и отказался. Отчего? Ведь после каждого нового назначения он всегда просил разрешить им воевать вместе. А сейчас – нет. Причина была проста. 1-й Белорусский фронт был на самом деле главным направлением – его войска должны были в перспективе брать Берлин. И лишить своих друзей возможности, права участвовать в великой победной битве, находиться на острие основного удара он не мог. Потому и отказался. И как ни обидно было ему в такое время уходить на другой фронт, Рокоссовский сделал это, что называется, с улыбкой. Позже он вспоминал: «Спустя некоторое время я решил встретиться с ними и попрощаться с товарищами. Был как раз праздник артиллерии, и мы провели вечер в тесной командирской семье. Высказано было много пожеланий. Тепло распрощавшись с Георгием Константиновичем и со своими сослуживцами, в бодром настроении я вернулся во 2-й Белорусский фронт, будучи доволен, что не поддался соблазну и никого из своих сотрудников не потянул за собой. Я встретил достойных офицеров как в штабе 2-го Белорусского фронта, так и в управлении. Мы быстро сработались»[48]. Столь велико было мужество этого человека.
Каковы же были причины, побудившие Сталина провести такую рокировку? Ведь смена комфронтом не была вызвана какими-либо оплошностями Рокоссовского или его неспособностью руководить войсками в период решающих боев. Разумеется, дело было в другом. Просто во время предстоящего штурма Берлина армиями-победительницами 1-го Белорусского фронта должен был руководить русский. Поляк Рокоссовский, по мысли Сталина, никак не подходил на должность главного героя – маршала победы. Тогда как Жуков, по его мнению, был для этого идеальной кандидатурой. Константин Константинович понимал это. Чувствовал. Ибо уже не в первый раз в жизни он вынужден был расплачиваться за свою национальную принадлежность, впрочем, теперь только лишь собственным тщеславием.
Прибыв на новое место, Рокоссовский начал принимать командование у генерала армии Г. Ф. Захарова, который с должности комфронта переводился заместителем Жукова на 1-й Белорусский. За день все было сделано. Захаров ознакомил Рокоссовского с оперативной обстановкой, с состоянием войск, представил офицерам штаба. Однако у нового командующего не было времени для детального анализа положения дел. Его вызывали в Ставку для получения новой задачи. На следующий день он вылетел в Москву. Совещание у Верховного началось с того, что он начал знакомить Рокоссовского с общей ситуацией, сложившейся к этому времени в полосе 2-го Белорусского фронта. Советские войска вплотную подошли к пределам Восточной Пруссии. Это был важный промышленный район Германии, и поэтому немцы уделяли особое значение его обороне. Но положение гитлеровцев было незавидным: с одной стороны, их сжимали армии 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов, а с другой – давили войска 2-го Белорусского фронта. Для успешного продолжения общего наступления Ставка решила уничтожить восточно-прусскую группировку врага. Это позволило бы, во-первых, облегчить продвижение вперед армиям 1-го Белорусского фронта, а во-вторых, серьезно ударило бы по милитаристскому потенциалу Германии.
Все это Сталин объяснил Рокоссовскому. При этом он неоднократно подчеркивал, что задачи войск 2-го Белорусского не второстепенные, а определяющие дальнейший ход войны. В какой-то степени это действительно было так. Кроме этого были определены новые границы фронтов – своеобразные зоны ответственности. Обрадовало Рокоссовского то, что 65-я и 70-я армии вновь оказались в его распоряжении. И еще Верховный пообещал помочь войсками. Раньше подобные просьбы командующих фронтами не раз выводили Сталина из себя. Теперь же он сам подчеркивал, что подкрепления будут внушительные и поступят в распоряжение Рокоссовского в кратчайший срок.
После совещания в Ставке он должен был немедленно возвращаться обратно. Однако, по своему обыкновению, он ненадолго заехал домой. Всегда, оказываясь в Москве, даже если он приезжал туда лишь на несколько часов, Рокоссовский находил возможность заехать домой, сказать несколько теплых слов родным, разузнать, как они живут. Чувство семьи, любовь к своим близким вообще были очень развиты в этом человеке.
Вскоре он снова был в штабе фронта. Через некоторое время из Ставки пришла директива, формулирующая план дальнейших действий:
«1. Подготовить и провести операцию с целью разбить пшаснышско-млавскую группировку противника и не позднее 10–11 дня наступления овладеть рубежом: Мышинец, Вилленберг, Найденбург, Дзялдово, м. Бежунь, м. Бельск, Плоцк, иск. Петркувек. В дальнейшем наступать в общем направлении Ново-Място, Мариенбург.
Ознакомительная версия.
