Однажды я привёз сюда мэра знаменитого города Ариэля из Израиля, с которым мы начали сотрудничество по использованию беспроводного Интернета в школьном образовании. Мы ехали на аварийном автобусе «Фольксваген», выхлоп газа попадал в салон и чуть не задушил нас по дороге. Учитывая горький опыт немецких душегубок, это могло бы закончиться большим международным скандалом, если бы не наши хорошие отношения и здоровое чувство юмора моего еврейского гостя. Он, в свою очередь, в рамках сотрудничества гражданского общества, пригласил в Ариэль местного хирурга и нашего большого друга.
Как-то у меня гостил ещё один друг — замечательный учёный и президент корпорации «Карнеги» Дэвид Гамбург. Тогда мы разработали совместный пионерский проект использования появляющихся информационных технологий для связи нью-йоркских и московских школьников, так называемый «проект Велхам». С нашей стороны его вела профессор Е. Беляева из Института психологии РАН, а с их — профессор Р. Коэн, большой поклонник Л. С. Выготского и А. Р. Лурии — великих российских психологов, основоположников когнитивной науки. Я хотел познакомить его с А. К. Айламазяном и заодно показать ему свою деревню. По дороге наша «Волга» засела, как положено, в луже. Дэвид спрашивает: «Что будем делать?» «Что делать? Снимай штаны, — отвечаю я, — будем выталкивать машину из лужи». Это приключение нас дополнительно сблизило.
Продолжая тему коммуникативного взаимодействия на основе информационных технологий, хочу вернуться несколько назад, в советские времена. Был у нас приятель Миша Гольдин — большой энтузиаст массовых акций, которые он всё время пытался организовать. Из-за этого у него случались различные неприятности, и мне приходилось постоянно его из них вытаскивать, включая психушку. Он был большим энтузиастом организации массовых телемостов с использованием больших экранов. Однажды в 1983 году удалось организовать первый массовый телемост «Москва — Лос-Анджелес», ведущим был В. Познер. В Москве народ собрался в «Останкино», а в Лос-Анджелесе — на стадионе. Одним из спонсоров этого мероприятия являлся Стив Возняк, создавший в своем гараже первый персональный компьютер. Политическим спонсором был конгрессмен Джорж Браун из Калифорнии. Нас поддерживал Фонд мира, поэтому тематика была довольно стандартная. Но одно событие меня потрясло. Мне дали слово, и я начал говорить об опасностях ядерной войны. Чисто интуитивно произнёс такую фразу: «Ядерное оружие — это не мускулы, это метастазы раковой опухоли», и вдруг 200 000 американцев на стадионе встали! Это было одно из самых значительных мгновений в моей жизни. И абсолютно неожиданное…
В дальнейшем при поддержке Джоржа Брауна мы пытались организовать телеконференции с участием Верховного Совета и Конгресса. Были временные успехи, но системой это не стало. Следующая программа была инициирована Университетом Тафта и «Менделеевкой»; студенческие телеконференции проводились какое-то время постоянно.
Самый запоминающийся для меня момент — приглашение на телеконференцию академика Ю. Б. Харитона. Он тогда ещё был очень «секретным» человеком и впервые выступал на открытой телеконференции. Американские ребята спросили его о том, когда он начал заниматься цепными реакциями. «В 1926 году», — ответил Юлий Борисович. Я не уверен, что американская аудитория поняла значение этого ответа. Цепная ядерная реакция была осуществлена только в 1942 году Э. Ферми в Чикаго. В дальнейшем это способствовало началу рассекречивания советского Уранового проекта, в котором так много сделали ветеран российской ядерной отрасли Дев Рябев, Давид Холлуэй, Юрий Гапонов из Курчатовского института и многие другие российские учёные.
Технология продолжала развиваться, появился iChat. Я много раз пытался наладить с кем-либо теледиалог, глядя глаза в глаза. Наука доказала, что только такое общение активизирует лобные доли мозга и включает интеллект на полную силу. В Общественной палате ещё первого созыва Михаил Владимирович Островский нашёл спонсоров, и каждый член палаты получил эйпловский лаптоп с камерой. Всех обучили с ним работать — и ничего! Во всём мире у меня всего три-четыре надёжных собеседника. В США и Японии такое общение практически запрещено как госслужащим, так и в корпорациях. Вся надежда на внуков и прогресс в технологиях (iPhone 4 и т. д.).
В новое время мне хотелось бы отметить несколько событий. Во-первых, я считаю своим очень удачным решением приглашение Михаила Валентиновича Ковальчука сначала в качестве директора Курчатовского центра синхротронного излучения и нанотехнологий, а затем и назначение его директором Курчатовского института. Я уже давно убеждал наших сотрудников, что нам нужно довести до ума источник синхротронного излучения. Решающий шаг в этом направлении сделал ещё А. П. Александров, будучи президентом Академии наук и директором института. Он договорился с Институтом ядерной физики, в частности, академиком А. Н. Скринским, о сооружении ускорителя и накопительного кольца в Курчатовском институте, и это было сделано. Но такое же кольцо сооружалось в Зеленограде, и ресурсы, необходимые для создания инфраструктуры и обеспечения должного научного уровня при использовании ускорителя, как бы болтались между двумя проектами. В Миннауке мы стояли в позе Буриданова осла. Можно было бы, конечно, попытаться решить вопрос силовым способом, но я никогда не считал такой метод эффективным и решил пригласить в Курчатовский институт моего старого знакомого М. В. Ковальчука — директора Института кристаллографии Академии наук РФ. Его высоко ценили и академик Б. К. Вайнштейн, его предшественник в Институте кристаллографии, и А. П. Александров.
М. В. Ковальчук разрушил провинциальный дух, который царил у нас в институте, и вывел Центр на международный уровень. При этом он сформулировал национальную программу нанотехнологий и стал её реальным научным лидером, открыв тем самым новое дыхание для деятельности института. Правда, это произошло позже, чем в Америке, где аналогичная программа стартовала лет 7 назад. Тем не менее впервые в российской и советской истории на развитие программы были выделены достаточные средства — как на полноценный национальный проект.
М. В. Ковальчук задумал и реализовал еще одну великолепную идею: создание Центра четырёх ключевых технологий XXI века — Био, Нано, Инфо и Когнитивной — как в Курчатовском институте, так и в Московском физико-техническом, реформировав в том же направлении и Отделение информационных технологий РАН. При этом на новый уровень поднялась роль института в таких направлениях, как ядерная наука и промышленность; развитие термоядерных исследований в России; реализация проекта ИТЭР в мире; развитие фундаментальных исследований в таких областях, как кваркоглюонное состояние вещества с температурой в несколько триллионов градусов, для измерения которой мы создали соответствующую технику нейтринных исследований и исследований в области слабых взаимодействий, в астрофизике, медицине, физике конденсированного состояния и лазерной физике, подкреплённые разработками в области сверхпроводимости и технологии разделения изотопов, плазмохимии. Все эти программы подкреплены соглашениями с ведущими центрами о научном и технологическом сотрудничестве и совместном создании и использовании крупнейших экспериментальных установок и комплексов. В результате Указами В. В. Путина и Д. А. Медведева Курчатовский Центр определён совместно с ядерными институтами РАН и Росатома в качестве пилотного федерального центра прикладных и фундаментальных исследований нового типа.
