Борис Смирнов - Воспоминания склеротика

Так точно выразил эту мысль поэт Игорь Губерман.

     Я, безусловно, уверен, что существуют какие-то особые национальные черты, но, с одной стороны, понимаю, что они не доминирующие, а с другой -  мне кажется, что лично мой организм не очень ими нашпигован. Вероятно, потому (хочу быть честен до конца) в моей жизни от людей, которые меня хорошо знали, я острого антисемитизма не испытывал. Правда жизнь меня убедила, что даже самые лучшие мои друзья, которые меня искренне уважали, имели  у себя в крови некую бациллу этой тяжкой болезни. Они, видимо, не виновны в этом, как не виновен любой человек в своей болезни. Это очень точно подметил  М.  Горький. «Я склонен думать, - писал Алексей Максимович, -  что антисемитизм неоспорим, как неоспорима проказа, сифилис, и что мир будет вылечен от этой постыдной болезни только культурой, которая хотя медленно, но всё-таки освобождает нас от болезней и пороков». Но пока эта болезнь свирепствует и губит множество, в сущности, добрых людей.

     Так в армии мне часто любовно говорили товарищи: -  ты, Смирнов, отличный парень, хоть и еврей. -  Или иначе: - какой ты еврей? Евреи в армии не служат. А если и служат, то, как ты, по черному, не вкалывают на аэродромах, так, где-нибудь в штабе, поближе к теплой печке.

      Советская пропаганда не спешила с рассказами о том, как воевали в Отечественную Войну евреи, сколько героев Советского Союза было среди них, несмотря на то, что получить это звание человеку  «особой национальности» было весьма не просто.

     Одна моя близкая приятельница, которую я уж никак не могу заподозрить в сознательном антисемитизме, рассказывала с неким юмором о том, что вроде обнаружила у себя еврейскую кровь. -  Я как-то узнала, что одного из моих предков звали Абрам. -  Рассказывала подруга. -  Но потом мне объяснили, что имя Абрам библейское и оказывается не только еврейское, но и русское тоже. И я успокоилась.

    Как хорошо, что нашелся человек, объяснивший ей, что она может жить спокойно.

     Были знакомые и другого сорта, утверждавшие, во всяком случае, на словах, что жить и работать можно только с евреями, интеллигентными, умными и верными партнерами. Но этим я не очень верю. Просто они действительно были рады, что можно опереться на людей, которые своим умом и талантом помогают им избежать ошибок и добиться определенных успехов.

     Но справедливости ради хочу вспомнить о тех, в которых этого заболевания, на мой взгляд, не было совершенно.

     В последние годы жизни Сталина государственный антисемитизм был в стадии своего расцвета. В период состряпанного «Дела врачей» я служил в авиационном полку, где этот вопрос обсуждали, как и, надо полагать, в других кругах советского общества. Один летчик,  по фамилии Мартов, категорично заявил, что жиды должны давно висеть на всех телеграфных столбах. Это суждение услышал замполит полка подполковник Шаманин и тут же велел офицеру отправиться под домашний арест. Он собрал готовящихся к полётам летчиков и сказал, что если услышит что-либо подобное, то не ограничится простым арестом, а примет самые жестокие меры к лицам, сеющим в полку национальную рознь. Надо сказать, что удивительно интеллигентный и отзывчивый человек подполковник Шаманин боролся в части с проявлением любого неуважения к национальным меньшинствам. У нас  были мусульмане, которые не могли есть свинину, и многие позволяли себе не только этим пользоваться, добавляя к своему рациону оставшееся мясо, но и хамски издеваться над национальным и религиозным обычаем иноверцев. Подполковник добился для мусульман отдельных столов, куда подавалась только говядина и баранина, а обидчиков строго наказывал. Надо сказать, что его усилиями в полку в это сложное время была создана прекрасная дружная атмосфера, что делает честь высокой русской интеллигенции, в том числе и её лучшим представителям в армии.

     Мне не раз приходилось слушать рассказы о том, что в сложный период этой дикой реакции многие русские руководители брали под свою защиту  обвиненных в космополитизме еврейских специалистов и спасали людей так же, как в войну люди, рискуя своей жизнью, спасали их от фашистских зверств.  Это ещё раз убеждает меня в том, что моральные качества человека не зависят от его национальной принадлежности.

     То, что ненависть к евреям в мире сложилась исторически и связана со многими причинами религиозного и светского характера, несомненно. Все это влияло на отношение к ним и в Советском Союзе. В период сильной советской власти евреев обвиняли в том, что они её ненавидят и нельзя сказать, что были абсолютно неправы. Когда же выяснилось, что советскую власть не любили не только евреи, и когда от нее отказались без их помощи, то теперь их обвиняют в поддержке власти коммунистов, вспоминая соратников Ленина от Юлия Мартова (Цедербаума) до Льва Троцкого (Бронштейна). Снова вспомню Алексея Максимовича: «Идиотизм -  болезнь, которую нельзя излечить внушением. Для больного этой неизлечимой болезнью ясно: так как среди евреев оказалось семь с половиной большевиков, значит -  во всём виноват еврейский народ».

      Ненависть к евреям  в России так сильна, что даже серьезная, на мой взгляд, и считающая себя независимой, газета «Комсомольская правда» на вопрос читателя: действительно ли Иисус Христос был евреем, ответила категорически отрицательно, в то время, как по библии, каждый мало-мальски грамотный человек знает, что Святая Мария была чистокровная еврейка из Давидова колена и её сын, не зависимо от того, кто был папаша (пусть даже святой дух) безусловно, был также евреем. Свои первые философские знания он получил в синагоге, а новое учение выработано им на основе обычаев и морали еврейского общественно религиозного течения ессеев. Поэт Е. Евтушенко, в отличие от сотрудников «Комсомольской правды», о Христе знал больше:

      Русские христиане никак не хотят верить, что первые сподвижники Иисуса, его ученики и ныне святые церкви тоже были евреями, как и Иоанн - креститель. Они евреем называют только Иуду Искариота, считая его предателем и, в то же время в тройном отречении Петра от своего учителя не видят измены.