Ознакомительная версия.
Из воспоминаний П.П. Ширшова:
«– Начальник, когда отправлять будешь? Пять дней стоим… – спросил простуженный голос из приоткрытой двери товарного вагона.
Закопчённое стекло «летучей мыши» едва пропускало тусклый свет. Вповалку, по всему полу вагона, среди мешков, узлов и всякой домашней рухляди, навалившись друг на друга, спали люди, измученные долгой дорогой. Только окликнувший нас, видимо дежурный по вагону, попыхивал цигаркой, присев на корточки у самой двери…
– От самого Брянска едем. Целый месяц маемся. До холодов доездились, детишки болеть стали. Хоть бы печку поставить, да где её возьмёшь, в дороге-то». (Ширшова, 2003).
Число «брошенных» достигло 50 тыс. человек. Начались зимние холода и голод. По приказу Ширшова срочно наладили производство «буржуек» в железнодорожных мастерских, организовали заготовку дров, доставку продуктов и воды, медицинскую помощь. Несмотря на то, что теплушки с людьми неделями стояли в глухих лесах, заболевших и умерших почти не было.
Пётр Петрович взял на себя ответственность и передал городским властям Горького около тысячи вагонов с «малоценными» грузами (лесом, маслом, салом), адресованными в Москву. Всё – равно столица принимала только воинские эшелоны. Обалдевшее от такого подарка местное начальство моментально разгрузило вагоны, которые сразу же использовали для подачи на фронт боеприпасов с волжских заводов.
Или такой пример. Узким местом считался единственный одноколейный железнодорожный мост через Волгу, который не выдерживал усиленного грузопотока. Но неподалеку имелся автомобильный мост, по которому шла трамвайная линия, соединявшая разные районы города. Ширшов, не будучи специалистом в этих вопросах, тем не менее заставил железнодорожников перешить трамвайные пути на широкую колею и вскоре по ним началось движение грузовых поездов.
Постепенно количество эшелонов с военными заводами стало снижаться, и появилась возможность пропускать на восток остальные. В результате удалось расшить пробку на Горьковской железной дороге к Новому году. После этого Ширшову поручили и Пермскую дорогу.
В начале 1942 года Пётр Петрович получает предложение возглавить Наркомат морского флота. Некоторое время Ширшов колебался, ведь он не являлся специалистом в этой области и ходил только в морские научные экспедиции. Да и, по слухам, Наркомат находился в разваливающемся состоянии. Но затем согласился.
Аппарат Наркомата был эвакуирован в Астрахань, в Москве осталась только небольшая оперативная группа для связи с правительственными учреждениями. Торговый флот в первые месяцы войны понёс значительный урон: часть судов была потоплена, другая – заблокирована в портах, третья мобилизована в Военно-морской флот. Ворота во внешний мир из Балтийского и Чёрного морей оказались наглухо закрытыми, связи осуществлялись только через северные и дальневосточные порты. Но там активно действовали немецкие и японские военные корабли и авиация.
В этот период большое значение приобрели морские пути через Каспийское море. Грузы из разных стран доставлялись в Персидский залив, перевозились по территории Ирана в каспийские порты, откуда морскими судами доставлялись в СССР. Это был сложный и длительный, но зато безопасный маршрут. Не случайно Наркомат морского флота перебазировали в Астрахань.
Первым заданием для Ширшова стал приказ Сталина разобраться с нефтеперевозками на Каспии и по Волге. Шла Сталинградская битва. Поток транспортов с ленд-лизом шёл из Персидского залива на север через Астрахань. Этим же путём вывозилась нефть с промыслов Баку и Грозного. Противотоком к Сталинграду подвозились свежие сибирские дивизии. Положение было критическим. В случае захвата города немцы перерезали бы эту единственную водную артерию.
Ширшов и члены его команды непрерывно летают между городами региона. Составляют и рассылают по портам рекомендации по организации движения транспортных судов. Это помогло скоординировать действия между портами. Было найдено решение транспортировать нефть не по Волге, а через Красноводск и затем по железной дороге вглубь страны. Удалось переправить из Баку в Красноводск 100 паровозов и 500 цистерн, а в Моздок – 600 танков, прибывших из Ирана. Сибирские воинские части также стали перебрасываться в Моздок из Красноводска.
Когда в 1943 году, после разгрома немцев под Сталинградом, Каспий стал работать нормально, перед Ширшовым поставили задачу по восстановлению разрушенных портов. Он выезжает в освобождённый Новороссийск, затем в Одессу, потом организует в Измаиле Дунайское речное пароходство. В декабре 1944 года у него родилась дочь Марина.
В конце войны Ширшов руководит строительством новых морских причалов в Петропавловске-Камчатском, Николаевске-на-Амуре и Владивостоке, восстанавливает Ленинградский порт. Как ни удивительно, но у него находилось время и на сугубо мирные вопросы. В феврале 1944 года Пётр Петрович выступил на общем собрании Академии наук с докладом о научных результатах дрейфа станции «СП-1» по разделам: рельеф дна, водные массы, ледовый покров и планктон. Составление этого доклада стало серьёзным экзаменом для лаборатории океанологии, но текст написал лично Ширшов, регулярно выкраивавший час-другой для посещения своего детища.
Очень сложной в период войны оказалась проблема кадров. Основная часть трудоспособного мужского населения была мобилизована. Но Наркомат находил решения. Большинство моряков и портовиков Чёрного и Балтийского морей было переброшено на Дальний Восток, Север и Каспий. По просьбе наркома ЦК ВЛКСМ объявил мобилизацию молодёжи для транспортного флота, в результате чего ряды моряков пополнили две тысячи юношей и девушек. Когда в северных портах широко развернулась выгрузка военных грузов, прибывающих по ленд-лизу, для работы в Архангельском порту призвали более двух тысяч мужчин старшего возраста из Вологодской и Комстромской областей, и столько же – в Мурманский порт из Рязанской и Тульской областей.
Трудной проблемой являлась компенсация потерь торгового флота в сухогрузах и танкерах, а также в портовой технике. Ширшов обратился по этому вопросу в Совнарком СССР и вскоре получил реальную помощь: правительство поставило эту задачу перед союзниками и те наладили конвейерную сборку сухогрузов типа «Либерти», танкеров, портовых кранов, паровозов и железнодорожных платформ. Всё это стало поступать из Америки в дальневосточные порты, где за эти вопросы отвечал заместитель наркома А.А. Афанасьев.
Понятно, что рейсы судов торгового флота были в годы войны сложными и опасными. Им приходилось плыть в зоне молчания, был строгий приказ не выходить в эфир, безмолвствовали и береговые радиопеленгаторы, суда шли с потушенными огнями. Главный морской инспектор Наркомата С.И. Ушаков вспоминал:
Ознакомительная версия.
