Лив вспоминала:
«Когда мы приезжали в горы, отец почти всегда нас сопровождал и сам следил, чтобы у нас было вдоволь продуктов, дров, чтобы в порядке были рыболовные снасти, одежда и чтобы у мамы была прислуга. Он завёл на хуторе несколько овец, чтобы летом у нас было мясо. Дом был прекрасно обставлен, отец ничего не забыл. Он привёз туда даже пианино, чтобы мама не скучала. Каждое лето на хутор приезжал настройщик и оставался у нас на несколько дней.
Питались мы главным образом красной форелью, которая водилась в озере Сёркье. У нас было разрешение на рыбную ловлю, даже на той половине, которая относилась к Телемарку, а озеро кишело рыбой. Сколько бы мы ни ловили её, она не переводилась, а мама была страстным рыболовом и не хуже мужчины управлялась с оттером[47] в 20–30 крючков. <…>
Мама весь день пела и смеялась. <…> Летом к нам то и дело приезжали друзья и родственники».
Ева в те дни действительно была счастлива, ведь она отправлялась, по собственному признанию, в места, «где не было злобы, сплетен и женщин».
Семья уезжала в горы в начале июля, а возвращалась в конце сентября — начале октября.
«Королевство Нансена» было для Евы желанным местом — она всегда хотела иметь собственный хутор. Как много значило для неё Сёркье, стало понятно в 1900 году, когда она настояла на поездке туда. Она уже не могла ходить, поскольку была на позднем сроке беременности, и её несли на носилках. Именно на хуторе под присмотром домашнего врача Йенссена родилась вторая дочка Нансена — Ирмелин, Имми, как её звали в семье. Ева писала ему:
«Мой дорогой, любимый мальчик, я так рада, так счастлива, потому что 1 апреля в и часов утра у нас родилась прелестная дочка. Она такая красивая и ладненькая, с двойным подбородочком и толстенькими ручками с перевязочками, красненькая и сморщенная».
Фритьоф в тот момент был в плавании на «Микаэле Сарсе» — и, как только смог, приехал в горы.
* * *
Вернувшись из Арктики, Нансен был назначен профессором зоологии в университете в Кристиании, причём был освобождён от чтения лекций до окончания обработки научных материалов, собранных во время плавания «Фрама». Эта обработка, прерывавшаяся поездками Нансена в Европу и Америку для чтения лекций об экспедиции, потребовала много времени.
Научные результаты экспедиции обрабатывались не одним Нансеном, большим коллективом учёных в течение 10 лет и были изданы в Норвегии на английском языке в шести томах под названием «The Norwegian North Polar Expedition 1893–1896» («Норвежская полярная экспедиция») с 1900 по 1906 год. Том третий — «Oceanography of the North Polar Basin» — был написан в 1902 году единолично Нансеном.
Океанография увлекла Фритьофа — и он начал обдумывать план похода на Южный полюс, но Еве об этом говорить боялся. Он прекрасно понимал, какой будет её реакция, тем более что отношения их к тому моменту оставляли желать лучшего.
Он всё время рвался на Южный полюс, но откладывал экспедицию, во многом чтобы не расстраивать Еву, тем более что работы ему и так хватало.
«Обработка гидрологических наблюдений, произведённых на „Фраме“, доставила Нансену вместе с большим удовлетворением (наблюдения охватывали ведь ещё совершенно не тронутую исследованиями область) также немалое огорчение. Нансен убедился в том, что применявшаяся в то время методика гидрологических исследований была весьма несовершенна, вследствие чего на многие вопросы океанографии Полярного бассейна добытые на „Фраме“ наблюдения не могли дать ответа. Тогда Нансен сам берётся за создание новых методов океанографических исследований, привлекая к этому делу выдающихся учёных, — пишет известный океанолог и полярный исследователь Ю. В. Визе. — По мысли Нансена и при самом деятельном его участии был учреждён Международный совет по изучению морей, объединявший четырнадцать стран, а в 1902 году в Кристиании была основана Центральная океанографическая лаборатория, возглавлявшаяся самим Нансеном. Задачей этой лаборатории была выработка новых методов исследования моря и новых приборов. Физическая океанография стала точной наукой, и творцом её был Фритьоф Нансен.
Выработанная Международным советом и в значительной мере самим Нансеном новая методика океанографических исследований была впервые применена в Норвежском море. На построенном в Норвегии научно-исследовательском корабле „Michael Sars“ в 1900 году вышла в море первая современная океанографическая экспедиция. Во главе её стоял норвежский гидробиолог профессор Норт, а гидрологическими работами экспедиции ведал Нансен. Отчёт о первом плавании „Michael Sars“ был написан самим Нансеном и опубликован в 1901 году („Some Oceanographical Results of the Expedition with the „М. Sars““). С этого времени „Michael Sars“ ежегодно посещал воды северной Атлантики и своими работами внёс ценнейший вклад в познание океана.
Со времени первой экспедиции на „Michael Sars“ Нансен вёл свои работы в области физической океанографии в тесном сотрудничестве с другим известным норвежским океанографом — профессором Хелланд-Хансеном[48]. Это сотрудничество, продолжавшееся тридцать лет, оказалось чрезвычайно плодотворным, и в значительной мере благодаря ему период с 1900 до 1910 года получил название „золотого века“ океанографии.
Первым трудом, написанным Нансеном совместно с Хелланд-Хансеном, явилась классическая монография Норвежского моря („The Norwegian Sea“, 1909). Из-под пера этих же авторов позже вышел в свет ряд не менее выдающихся исследований („Temperaturschwankungen des Nordatlantischen Ozeans und in der Atmosphare“, 1917; „The Eastern North Atlantic“, 1924, и др.). Нансен произвёл также обработку гидрологических наблюдений некоторых других экспедиций, как-то: экспедиции Амундсена в Гренландское и Баренцево моря в 1901 году, экспедиции Исаксена в шпицбергенские воды в 1910 году и антарктической экспедиции на „Фраме“ в 1910–1911 годах».
Кроме того, в 1904 году Нансен купил собственную исследовательскую яхту «Веслемё» («Девушка с гор») и назвал её в честь героини цикла песен, написанную Григом для Евы на стихи А. Гарборга. На этой яхте он ходил в небольшие экспедиции в 1904,1909,1911 и 1912 годах.
Нансен не только занимается собственными исследованиями, но и внимательно следит за происходящим в научном мире. Очень беспокоила его судьба друга барона Толля и его экспедиции.
Малоизвестен тот факт, что Нансен помогал Толлю в снаряжении его экспедиции. Он даже принимал у себя в Норвегии доверенное лицо барона — Александра Колчака.
Вот как сам Колчак говорил об этом на допросах в ВЧК:
«Когда я в 1899 году вернулся в Кронштадт, я встретился там с адмиралом Макаровым, который ходил на „Ермаке“ в свою первую полярную экспедицию. Я просил взять меня с собой, но по служебным обстоятельствам он не мог этого сделать, и „Ермак“ ушел без меня. Тогда я решил снова идти на Дальний Восток, полагая, что, может быть, мне удастся попасть в какую-нибудь экспедицию, — меня очень интересовала северная часть Тихого океана в гидрологическом отношении. В сентябре месяце я ушел на „Петропавловске“ в Средиземное море, чтобы через Суэц пройти на Дальний Восток, и в сентябре прибыл в Пирей. Здесь я совершенно неожиданно для себя получил предложение барона Толля принять участие в организуемой Академией наук под его командованием северной полярной экспедиции в качестве гидролога этой экспедиции. Мои работы и некоторые печатные труды обратили на себя внимание барона Толля. Я получил предложение через Академию наук участвовать в этой экспедиции.
