И. СТАЛИН»
Поэтому одна из самых сложных проблем в сталиноведении — это проблема недостатка информации. Следы великого множества фактов из биографии вождя, возможно, увы, исчезли навсегда.
Существует также проблема недостоверных источников. В настоящий момент есть немало не только совершенно бредовых мифов о Сталине, но и масса сомнительных по содержанию, вызывающе ложных «сочинений» таких авторов, как Л. ТРОЦКИЙ, Н.ХРУЩЁВ, Д. ВОЛКОГОНОВ, В. АНТОНОВ — ОВСЕЕНКО и других, менее известных, но не менее вредных мастеров отсебятины.
Поэтом можешь ты не быть…
Сталин мог бы стать священником, как того хотела его мать, Екатерина Георгиевна Геладзе-Джугашвили. Он мог бы стать и поэтом: его стихи охотно публиковали тифлисские литературные газеты «Иверия» и «Квали» под псевдонимами И. Дж-швили и Сосело, когда Иосифу ещё не было и 16 лет, а один стих («Друг мой, учись и Отчизну Знанием укрась и обрадуй») был даже напечатан с благословения маститого грузинского писателя Ильи Чавчавадзе в школьном букваре, по которому учились грузинские дети. Все они отражали романтико-социалистические настроения автора. Сталин никогда не вспоминал о них, хотя и не отказывался от авторства. О существовании этих стихов стало известно лишь в декабре 1939 года, когда, в связи с 60-летним юбилеем Сталина, тбилисская газета «Заря Востока» опубликовала их на грузинском языке под заголовком «Стихи юного Сталина».
Вот образчик творчества его юности (стихи эти были переведены с грузинского В.М. Молотовым — Л.Б.):
«Он бродил от дома к дому, словно демон отрешённый,
И в задумчивом напеве правду вещую берёг.
Многим разум осенила эта песня золотая,
И оттаивали люди, благодарствуя певца.
Но очнулись, пошатнулись, переполнились испугом,
Чашу, ядом налитую, приподняли над землёй.
И сказали: «Пей, проклятый, неразбавленную участь,
Не хотим небесной правды, легче нам земная ложь».
А вот ещё одно стихотворение юного Сталина:
«Когда луна своим сияньем вдруг озаряет мир земной
И свет её над дальней гранью играет бледной синевой,
Когда над рощею в лазури рокочут трели соловья
И нежный голос саламури звучит свободно, не таясь,
Когда, утихнув на мгновенье, вновь зазвенят в горах ключи
И ветра нежным дуновеньем разбужен тёмный лес в ночи,
Когда беглец, врагом гонимый, вновь попадёт в свой скорбный край,
Когда кромешной тьмой томимый увидит солнце невзначай, —
Тогда гнетущей душу тучи развеян сумрачный покров,
Надежда голосом могучим мне сердце пробуждает вновь,
Стремится ввысь душа поэта;
И знаю, что надежда эта благословенна и чиста!»
Нет, он не стал великим священником. Не стал он и великим поэтом.
Но зато стал великим революционером!
«Кавказец» и вологодская «Джоконда»
В биохронике И.В. Сталина за 1911 год обозначено: июнь — сентябрь — проживание Сталина в Вологде после сольвычегодской ссылки под негласным надзором полиции (с кличкой «Кавказец»).
Как раз на лето того года приходится платоническое увлечение Кобы Пелагеей (Полиной) Онуфриевой, гимназисткой из Тотьмы, которая приезжала в Вологду на каникулы, и дружба с Петром Чижиковым, по чьему паспорту он пропишется 6–9 сентября в Петербурге, куда нелегально прибудет из Вологды для встречи с большевиками С.Тодрия и С. Аллилуевым.
25 декабря Сталин будет возвращён в Вологду уже под гласный надзор полиции, а 29 февраля он совершит, на этот раз уже окончательно, побег из Вологды.
В музее Октябрьской Революции хранится документ следующего содержания:
«В.И. Ленину, через Крупскую, в Краков, 7 марта 1912 года.
Транспорт литературы около двух пудов привезли. Средств у нас нет ни копейки. Сообщите, куда следует, пусть посылают смену людей или шлют деньги.
С товарищеским приветом, Чижиков».
(Сам Пётр Чижиков погибнет в годы Гражданской войны, но Сталин всю жизнь будет признавать тот факт, что «одно время ходил под этой фамилией).
Полину Онуфриеву уже где-то к концу Великой Отечественной войны «откопали» сотрудники дома-музея И.В. Сталина в Вологде, так как прослышали, что у неё хранится раритет — книга, подаренная самим вождём, да ещё с надписью: «скверной Умной Поле от Чудака Иосифа».
Сотрудница музея рассказывала:
Заинтригованные, мы пробовали уговорить Онуфриеву отдать эту книгу в музей на хранение. И хотя Полина Георгиевна долго не соглашалась, но всё-таки, в конце концов, нам уговорить её удалось. Это книга автора П. Когана «Очерки по истории западноевропейских литератур» с пометками Сталина на полях.
Женщина, которая за все эти годы ни разу не напомнила о себе увлечению своей юности, поднявшемуся до немыслимых высот, оставила работникам дома-музея любопытный рассказ о событиях более чем тридцатилетней давности:
«Наше знакомство длилось не больше месяца. Немало времени мы проводили вместе. Мы подолгу разговаривали о литературе, искусстве, книжных новинках. Чаще всего эти собеседования мы проводили в Александровском или в Детском садах, сидя в летние дни где-нибудь на скамеечке в тени. Если мы бывали дома у нас, вели себя свободно — читали, каждый про себя, что-нибудь.
В Вологодском доме-музее Сталина экспонировались и донесения филеров в губернское жандармское управление: «За три месяца двадцать два дня пребывания в Вологде поднадзорный «Кавказец» 17 раз посетил библиотеку. В кино и театр не ходил. Много раз встречался с «Нарядной» (такой кличкой прозвали жандармы гимназистку Онуфриеву).
Тогда в большой моде был Арцыбашев. Интересовал он и меня. Как-то Иосиф веско сказал: «Это писатель низменных чувств. Пошлый писатель, о пошлости и пишет». Однажды на обложке журнала мы рассматривали репродукцию с картины Леонардо да Винчи «Джоконда». Мне картина не понравилась. «Чего хорошего, — сказала я ему, — нарисована женщина, да и то хитрая». Иосиф со мной не согласился, сказав: «Может, и хитрая, но нарисована очень хорошо. Вы посмотрите, какая тонкая работа, даже жилки под глазами видны». И долго рассказывал потом о картинной галерее Лувра (в начале июня 1907 года проездом в Тифлис из Лондона И.В. Сталин остановился в Париже у Григория Чочиа, проживавшего по улице Rue Michelet,7, и вполне возможно, что он посетил Лувр. Известно, что он был тогда филокартистом, и после побега «Кавказца» из Вологодской ссылки на его квартире при обыске жандармы изъяли очень большое количество почтовых открыток с изображением классических картин).
