Ознакомительная версия.
Теперь Россия вела войну на два фронта. В декабре 1788 года Очаков с очень большими потерями был взят. Победу, по общему мнению, обеспечил Суворов, но он был ранен в бою и в последнем штурме не участвовал. Вся слава досталась Потёмкину. Екатерина была в восторге. В честь победы при Очакове была выбита медаль, Потёмкину она пожаловала осыпанный алмазами фельдмаршальский жезл, наградила его орденом Святого Георгия I степени, ещё были подарки денежные — всего не перечесть. Екатерина ждала, что «друг сердечный» тут же примчится в Петербург, но Потёмкин в столицу не поехал, а направился в Яссы, потом в Бендеры. Там князь устроил себе роскошную жизнь, о которой уже было написано. «Зимние квартиры» были уготовлены и армии. Один праздник в Яссах сменялся другим, красавицы толпились у трона главнокомандующего, он исполнял каждую их прихоть, летели курьеры во все концы за изысканными винами, экзотической едой и духами для прелестниц.
К удивлению императрицы, он опять попросил отставки, ссылаясь на то, что «успокоить дух пора». Он не боялся работы — «бдения на нескольких тысячах верстах границ», не боялся неприятеля, но остерегался своих внутренних врагов. «Злодеи, коих я презираю, но боюсь их умыслов; сия шайка людей неблагодарных, не мыслящая, кроме своих выгод и покою, ни о чём, вооружённые коварством делают мне пакости образами. Нет клеветы, чтобы они на меня не возводили». Потёмкин явно несамокритичен. Опиши «злодей» один день князя Таврического в Яссах или Бендерах, вот тебе и клевета. Императрица и на этот раз не дала Потёмкину отставку.
Война со Швецией окончилась победой русских, но были в этом противостоянии действительно опасные для Петербурга ситуации. Императрице пришлось понервничать. 3 августа 1790 года был подписан Верельский мир со шведами.
На южном фронте война продолжалась своим чередом. Ещё до заключения мира со шведами, в сентябре 1789 года, Суворов одержал победу при Рымнике. В битве участвовали и австрийские войска, но весь план битвы был разработан Суворовым. Отношения Потёмкина и Суворова в общем можно назвать хорошими. На фронте всё бывает, особенно при эксцентричности характеров этих двух героев, но Потёмкин очень ценил военные и человеческие качества нашего великого полководца. Именно он добился, чтобы императрица добавила к фамилии Суворов — Рымникский и пожаловала ему титул графа. Екатерина писала Потёмкину: «Графу Суворову хотя целая телега с бриллиантами уже накладена, однако кавалерия Егория Большого креста по твоей просьбе посылаю: он того достоин».
В том же 1789 году Потёмкин без боя взял Аккерман и Бендеры. «Нет ласки, мой друг, которой бы я не хотела сказать вам, — пишет Екатерина. — Вы очаровательны за то, что взяли Бендеры без потери одного человека». Во время войны тон писем императрицы к Потёмкину очень тёплый, в них слышится отзвук прежних любовных отношений. Во всех вопросах, касающихся военных действий, Екатерина всегда принимала сторону Потёмкина. Она верила ему безгранично, исполняя не только его желания, но и капризы. Она не дала ему отставку, потому что князь действительно был болен, кроме того, императрица лучше самого Потёмкина знала, что ему нужно. Подчиняясь его требованию, она таки дала согласие на объединение украинской армии, которой командовал Румянцев, с екатеринославской армией Потёмкина, поставив последнего во главе объединённых сил. Румянцев очутился не у дел. Можно представить обиду и негодование заслуженного полководца, который мог дать грамотную оценку нашим неудачам в турецкой войне. Конечно, он во всём винил Потёмкина, часто и несправедливо, но князь не желал слышать никакой критики. Он откровенно называл её клеветой и искренне сам в это верил. Как часто люди не видят себя со стороны и не могут оценить себя справедливо и беспристрастно! Что оставалось делать Румянцеву-Задунайскому? Он писал императрице жалобные письма, просил отставки, а Екатерина отмахивалась от него, как от докучливой мухи.
После взятия Бендер путь на Константинополь был открыт, но Екатерина решила на этом окончить войну. В Европе было неспокойно. Шведы ещё угрожали Петербургу, Пруссия грозила войной, верный союзник Иосиф II был болен (он умер 9 февраля 1790 года). «Постарайся, друг мой, сделать полезный мир с турками, — пишет императрица Потёмкину, — тогда хлопоты многие исчезнут и будем почтительны: после нынешней твоей компании ожидать можем».
Потёмкин начал хлопотать о мире, но он был заключён много позднее. 1790 год ознаменовался победой адмирала Ушакова на море и взятием крепости Измаил. Осада Измаила началась в сентябре. Крепость была великолепно защищена артиллерией, да и гарнизон был огромный — около 35000 человек. 10 декабря крепость Измаил была взята русскими войсками.
В феврале 1791 года Потёмкин поехал в Петербург. По всему пути следствия князя встречали как победителя. Болотов пишет про Тульскую губернию: «…готовились принимать его, как самого царя. А он, по тогдашнему его всевластию, и был царём». Это был его последний приезд в столицу. Потёмкина приняли с триумфом. Екатерина была очень ласкова, не скупилась на тёплые слова благодарности, но рядом с троном стоял уже новый «припадочный человек» — Платон Зубов, «Цыганёнок», как звала его Екатерина. Он не был креатурой Потёмкина, его нашли, подготовили и представили императрице враги князя, соответственно Зубов себя и вёл. Потёмкин знал о появлении нового фаворита и говорил не без сарказма: «Надо, надо мне наведаться в столицу, чтобы вырвать этот больной Зуб». За «больным Зубом» ещё стояли братья, Валерьяну было всего восемнадцать лет, но прытью и развязностью он не уступал старшему брату.
У Потёмкина уже не было сил сражаться, доказывать, интриговать. Он был болен, силы его были на исходе, он всерьёз говорил о монастыре. Последним широким жестом, щедрым подарком Екатерине был устроенный им апрельский бал в только что отстроенном Таврическом дворце. Всё, что могла внушить князю его экзотическая фантазия, любовь к роскоши и показухе, было пущено в ход для устройства этого праздника. Петербуржцы не могли забыть о нём многие годы и пересказывали друг другу подробности этого бала. На одни только свечи пошло 400 пудов воска, а ещё зеркала, люстры, ковры, диковинные игрушки для забавы гостей, например золотой слон-часы с шевелящимися ушами и хвостом. Все слуги были обряжены в роскошные ливреи, о гастрономических способностях поваров слов не хватит рассказать, у Потёмкина была в Петербурге самая дорогая и экзотическая кухня.
Во время пиршества Потёмкин сам стоял за креслом государыни и прислуживал ей, подчёркивая — он слуга императрицы на веки вечные, но это более походило на поминки по прошлому. У Платона Зубова было вдосталь времени, чтобы нашёптывать на ухо императрице любые байки о конкуренте, а именно так он относился к Потёмкину. Может быть, Цыганёнок и подвирал, сгущал краски, но из экзотических подвигов князя было легко выковать что угодно. А война продолжалась, надо было заключать мир с турками. Словом, приказ императрицы Потёмкину оставить столицу выглядел вполне естественным и обоснованным.
Ознакомительная версия.
