— Как можно скорее постарайтесь запереть эмира в городе, чтобы отрезать ему путь в Зеравшанскую пойму, — особо указывал Фрунзе штабу штурмовой группы. — Там, вокруг Вабкента— и тугаи, и рощи, и сады, и кишлаки, там драться будет во всех отношениях невыгодно. Стену громите артиллерией.
Труден оказался путь ударных колонн. С каждой минутой становилось все жарче. Солнце поднималось к зениту. Нужно было как можно скорее преодолеть двадцать километров, отделявшие Каган от стен Бухары. А эти двадцать километров по трудности были равны добрым сорока.
Красноармейцы были сильно утомлены наступлением по изрезанной арыками, перегороженной дувалами, садами и кладбищами местности.
Только часа в два пополудни 1-й мусульманский полк вышел к западным, Каракульским воротам Бухары.
Готовясь к штурму, он залег за дувалами и арычными валиками, возле самой стены. Приблизительно в это же время появилась и вторая ударная группа возле восточных, Каршинских ворот.
За каждым укрытием эмир предусмотрительно расположил своих синемундирных стрелков.
Команда саперов под градом пуль принялась высекать в прокаленной солнцем вековой стене штурмовые ступени.
Красные бойцы-тагары с гортанным криком: «Яшасон Ленин! Яшасон советская власть!» [31] — смело лезли по вырубленным ступенькам. Сверху на них лился поток пуль. Летели ручные гранаты. Наемный гарнизон эмира упорно сопротивлялся.
К Старой Бухаре прибыли части 1-й армии и фронтового резерва.
31 августа Михаил Васильевич Фрунзе приказал открыть по толстой стене Бухары огонь из всех орудий, какими здесь располагали чаши войска.
— Стену не щадить, а людей берегите, — дал наказ Фрунзе. — Там наших сторонников больше, чем сторонников эмира.
Далеко за полночь длилась канонада, настойчивая, упорная с обеих сторон. К рассвету в толстой стене города образовалась брешь.
Под тревожную дробь барабанов эмирская жандармерия перед рассветом погнала народ заделывать бреши. По узким глубоким траншеям улиц бежали, натыкаясь друг на друга, люди, не понимая, в чем дело.
— Все к стенам, кто чтит эмира! — кричали сарбазы.
Но никто не хотел выполнять приказа. Беднота принималась сама расширять пробитые снарядами зияющие бреши.
С первыми солнечными лучами советские бойцы хлынули в узкие, темные улицы города через Кар- шинские ворота, взятые первыми. Оборонявшие наружную стену синемундирники толпами сдавались красноармейцам.
В шесть часов 5-й стрелковый полк захватил Мазар-Шерифские ворота.
К семнадцати часам уже была взята значительная часть города.
Но, кроме наружной стены, были еще и высокие стены цитадели. Эту внутреннюю крепость гоже предстояло взять.
Бок о бок с частями Красной Армии мужественно сражались против войск эмира и его союзников бухарские отряды Красной Армии, мусульманские полки татар, башкир, туркмен, таджиков и других народов.
Еще двенадцать часов продолжался бой с гарнизоном столицы. 2 сентября цитадель столицы Бухары «Арка» сдалась, открыла ворота. Тысячами вкладывали оружие эмирские солдаты, сдался и гупчи-баши и Усман-бек.
Бухарская операция Фрунзе была блестяще закончена.
Однако самою эмира схватить не удалось. В ночь на 1 сентября с несколькими сотнями всадников, наемных афганцев, своей лейб-гвардией, он бежал из столицы через Северные ворота. Английские офицеры, дипломатические советники и разного рода разведчики также бежали заблаговременно.
Посланные вдогонку отряды не успели перерезать эмиру дорогу. От Карши на Гузар, от Гузара на Ак-Тупал промчался эмир и свернул в большой кишлак Дюшамбе, что значит по-таджикски «понедельник» (ныне это столица Таджикистана — Сталинабад).
Мрачно молчал Сеид-Алим в зеленом шатре, разбитом для него посреди главной плошади кишлака. Молчали и охранявшие его афганцы.
Эмир Сеид-Алим чувствовал, что бухарский эмират прекратил свое существование навсегда.
А народ Бухары ликовал.
Вековой гнет был свергнут. Бухара стала свободной.
2 сентября Фрунзе телеграфировал Ленину: «Крепость Старая Бухара взята сегодня штурмом соединенными усилиями красных бухарских и наших частей. Пал последний оплот бухарского мракобесия и черносотенства. Над Регистаном победно развевается красное знамя».
Прибыв в цитадель, Михаил Васильевич Фрунзе поздравил трудящихся Бухары с освобождением от многовекового гнета.
Первый Всебухарский Народный Курултай, выражая волю всего двухмиллионного населения трудящихся Бухары, объявил о низложении эмира Сеид-Алима, ликвидации бухарского эмирата и торжественно провозгласил на всей территории бывшего эмирата Бухарскую Народную Республику.
Совет народных назиров (министров), избранных населением Бухары, принял управление страной в свои руки.
Представители Бухарского ревкома торжественно вручили Фрунзе именное оружие: шашку и кинжал. На клинке шашки выгравирована надпись: «Дана в знак благодарности от имени бухарского революционного народа товарищу командующему Туркестанским фронтом М. В. Фрунзе».
Укрепляя оборону Туркестана, выполняя все указания ЦК партии по восстановлению и укреплению новых советских областей Туркестана, энергично проводя национальную политику на территории Туркестана, Фрунзе с напряженным вниманием следил за ходом боевых действий на Западном и Юго-Западном фронтах. Он тщательно изучал происходящие там боевые операции советских войск против белополяков и Врангеля. Но он вряд ли предвидел, что ему самому скоро придется схватиться на полях Таврии и перешейках Крыма с «черным бароном» Врангелем, которому он уже дал отпор на Волге в прошедшем году.
10 сентября Фрунзе получил телеграмму Совета Труда и Обороны:
«Немедленно выезжайте Москву, назначаетесь командующим другой фронт».
«…Я назначен на другой фронт, — обращался Фрунзе в своем прощальном приказе к войскам Туркестанского фронта 10 сентября 1920 года. — Отъезжая из Туркестана, я обращаюсь ныне с прощальными словами ко всем моим старым боевым товарищам, ко всем красноармейцам, командирам, начальникам и комиссарам.
Товарищи! Уже три года бьется рабоче-крестьянская Русь, отстаивая свои права от насильников всего мира. До сих пор все чаяния наших врагов разбивались о великую стойкость рабочих и крестьян… Но безмерно велики вместе с тем и лишения, которые ныне выпадают на долю трудовой России.
Наша задача — задача рабоче-крестьянских красных полков — сократить эти страдания путем напряжения нашей революционной воли… Я рад отметить, что армии Туркестанского фронта до сих пор честно выполняют этот долг. Начав с разгрома колчаковских, дутовских и толстовских банд, они довершают ныне свою работу, очищая Туркестан от контрреволюционных полчищ местных самодержавных властителей. Уверен, что и впредь красные полки Туркестанского фронта, куда бы их ни поставила рука Революции, сумеют поддержать свою боевую революционную славу.
