Теперь обратимся к детальному анализу «атаки века».
Наблюдатели субмарины обнаружили будущую жертву на курсовом угле 30 градусов левого борта в 21.10 и спустя пять минут идентифицировали ее как лайнер, перед которым идет дозорный С KP. Что же на самом деле представлял собой обнаруженный конвой?
«Вильгельм Густлоф» покинул рейд косы Хель в 14.30 (в статье использовано московское время) 30 января. По плану, лайнер, вышедший еще раньше из Готенхафена, должен был встретиться в вышеуказанном месте с пароходом «Ганза» и далее следовать в составе конвоя в Киль. Сильное волнение (6–7 баллов) и ветер бросили это судно на остов линейного корабля «Шлезвиг-Гольштейн», и оно повредило руль. После некоторых раздумий командир «сил охранения Готенхафена» корветен-капитан Вольфганг Леонхардт приказал «Густлофу» следовать на запад одному в охранении миноносца «Леве»[245] и торпедолова «ТЕ 1». Вскоре после выхода из Данцигской бухты в открытое море торпедолов просигналил о возникновении течи и убыл назад в базу. Лайнер и миноносец остались вдвоем.
Командир судна капитан Фридрих Петерсен прекрасно понимал, что продолжение движения на запад содержит в себе известный риск. Выход мог быть найден только в оригинальном решении, и оно не заставило себя долго ждать. Принимая во внимание штормовую погоду и сравнительно большую скорость лайнера, Петерсен решил прорваться глубоководным фарватером № 58, что проходил севернее банки Штольпе. Из представленного после катастрофы отчета следует, что капитан рассуждал примерно так: «Шторм и снегопад затруднят противнику обнаружение судна. Если двигаться с максимальной скоростью, с рассветом оно будет уже на подходах к Кильской бухте. Вражескую авиацию, таким образом, в расчет можно не принимать. Глубоководный фарватер застрахует от подрыва на минах. Подводным лодкам противника будет тяжело обнаружить „Густлоф“ и еще сложнее — занять позицию для атаки в условиях шторма». И действительно, будь на месте «С-13» любая из более многочисленных «щук» КБФ с их «парадной» надводной скоростью в 11,5 узла, атака бы не состоялась. Однако на этот раз все совпадения выстроились не в пользу немцев, да и не мог Петерсен учесть, что ему предстоит встреча не с простой советской подлодкой, а с «С-13», «запрограммированной на подвиг». В 21.00 германские корабли легли на курс 280 градусов и развили 12-узловой ход. Противолодочный зигзаг (который так «помог» авианосцу «Синано» встретиться с торпедами субмарины «Арчерфиш») после выхода из бухты не осуществлялся. Спустя 10 минут после этого их и обнаружила «С-13».
В момент обнаружения лодка двигалась в направлении 105 градусов, что являлось почти строгим контркурсом относительно курса «Густлофа». Скорости хода противников по иронии судьбы были одинаковы и составляли 12 узлов, хотя вахтенный приписал «немцу» на три узла больше, что, впрочем, опровергается германскими документами. При скорости сближения, равной 24 узлам, Маринеско потребовалось 14 минут, чтобы определить приблизительные элементы движения цели и начать с ней сближение. Нетрудно посчитать, что за это время дистанция между кораблями сократилась почти на 6 миль (в 21.20 «С-13» уменьшила ход до 9 узлов), что при сравнительно высокой скорости лайнера (об этом можно было бы догадаться в момент классификации цели) легко могло привести к потере контакта и уж точно привело бы, заметь противник советскую подлодку. Условия атаки усложнялись, хотя в этом вряд ли можно винить немцев, продолжавших «переть» на запад по прямой с постоянной скоростью. Враг словно проверял готовность советских подводников к осуществлению атаки в простейших условиях. Переходящая из одного отечественного издания в другое версия об особом «мастерстве» Маринеско, зашедшего в атаку со стороны берега, откуда враг не ожидал нападения из-за малой глубины, не выдерживает никакой критики. Во-первых, цель изначально была мористее «С-13», и на протяжении всей атаки лодка оставалась ближе к берегу, во-вторых, фарватер № 58 проходил от берега на расстоянии 12 миль, что совершенно не исключало возможность появления подводных лодок с любых направлений. Глубина дна в месте торпедирования «Густлофа» достигала 61 метра, в то время как в годы войны неоднократно имели место атаки советских подлодок с глубин до 15 метров (или даже 8 метров в Одесском заливе, где действовали лодки типа «М»).
Да, в эту ночь все обстоятельства повернулись против пассажиров злосчастного лайнера. Капитан Петерсен, зная, что в море находится еще несколько германских конвоев, приказал включить ходовые огни (именно «благодаря» им «Густлоф» был обнаружен ночью на большой дистанции), а вслед за этим дал команду миноносцу «Леве» переместиться на кормовые курсовые углы судна. Вскоре, не выдерживая 12-узлового хода при сильном волнении и боковом северо-западном ветре, «Леве» начал отставать. Очевидно, командир миноносца капитан-лейтенант Пауль Прюфе не придал этому слишком большого значения. Данных о наличии в этом районе агрессивно настроенной русской подлодки у него не было — предупреждение о нахождении в районе банки Штольпе «С-13», переданное штабом сил охранения ВМБ Готенхафен, не было принято на кораблях конвоя из-за атмосферных помех. По немецким данным, в момент торпедирования «Густлофа» «Леве» находился от него всего на расстоянии 300–400 м, во что, однако, трудно поверить, поскольку с «С-13» его не наблюдали.
В вахтенном журнале «С-13» «исчезновение» СКР датируется 21.25. Для героической «атаки века» исчезла последняя помеха!
Минутой раньше Маринеско начинает решительное сближение с противником. Хотя корабль охранения пропал из вида, в 21.27 командир «эски» отдает приказ о переходе в позиционное положение. Одновременно он начинает понимать, что цель ускользает. Об этом свидетельствует ряд поворотов влево, фактически уже вслед проходящему мимо судну. В 21.35 ход вновь увеличивается до 12 узлов. Позиционное положение препятствует достижению еще большей скорости, которая в этот момент весьма необходима. В 21.41 в концевых группах продувают балласт, и спустя три минуты лодка развивает уже 14 узлов.
К 21.55, в тот момент, когда дистанция составляет уже не более 35 кабельтовых, Маринеско окончательно убеждается в том, что с выходом в атаку он опоздал. Курсовой угол лайнера на подводную лодку — 120 градусов левого борта. Не приняв дополнительного решения, цель не атакуешь. Но что же мешает лодке обогнать теплоход и занять выгодную позицию вновь? СКР уже полчаса не просматривается, субмарину с судна не обнаружили, жертва идет постоянной скоростью и курсом. Для войны с таким сильным и умелым противником, каким были немцы, данные условия можно считать беспрецедентно легкими, а здесь еще и «горячий командирский наказ» без победы не возвращаться. В принципе даже нет проблемы выбора. В 21.55 «С-13» ложится на курс 280 градусов и начинает длительный, часовой обгон ничего не подозревающего «Густлофа». В течение последнего получаса лодка развивает 18-узловой ход (по всей вероятности, из-за сильного волнения реальная скорость была несколько меньшей, чем об этом можно было судить по числу оборотов гребных валов), чего она, возможно, не делала даже на сдаточных испытаниях в 1941 г. Вне всякого сомнения, поддержание подобной скорости делает честь электромеханической боевой части субмарины, однако не отнимает у атаки привкуса «полигонности».
