* * *
На следующий день я планировал забрать Ярослава с собой в Ростов, но моим планам не суждено было сбыться…
Среди ночи в моем номере раздался телефонный звонок.
– Сережа, Сережа! Приезжай скорее! С Ярославом беда! – кричала в трубку Галина.
Я понял, что стряслось что-то серьезное. Через пять минут мы с Пиратом уже неслись по нужному адресу. В моей голове были всякие предположения по поводу ночного звонка Галины, но то, что я узнал по прибытии к ней, повергло меня в шок.
Встретив нас на пороге, Галина, плача навзрыд, пыталась объяснить, что ей позвонили из больницы и сказали, что к ним поступил Ярослав и что он лежит в реанимации в тяжелом состоянии с ножевыми ранениями. Причину не объяснили, просто сказали, чтобы приехал кто-то из родственников.
– Поехали, – коротко бросил я.
Больница, в которой находился Ярослав, находилась неподалеку, поэтому мы домчались к ней за считаные минуты. На пороге нас встретил молоденький капитан в милицейской форме.
– Вы родственники доставленного парня?
– Да, да, я мать! Что с моим мальчиком?! – Галина была не в себе, вытирая слезы.
– Мне нужно задать вам несколько вопросов. Все равно в реанимацию вас не пустят… – начал было капитан, но я оборвал его:
– Не сейчас, командир. Все вопросы потом. Расскажи сначала, что случилось.
– А вы, собственно, кто?
– Отец. Ну, рассказывай, не тяни, командир.
– Известное дело. Драка, поножовщина – и в результате ваш сын в реанимации, – как-то равнодушно ответил капитан.
– Все понятно. – Взяв Галину под руку, я сказал: – Пошли, сейчас мы у него самого узнаем, что случилось.
– Минуточку… – хотел было воспротивиться капитан, но тут к нему подошел Пират.
– Не кипишуй, командир, все в поряде. Сейчас они сходят к своему сыну, а потом ответят на все твои вопросы.
Уже уходя, я краем глаза видел, как Пират достал из кармана доллары.
Поговорив с доктором, мы узнали, что Ярослава готовят к операции, что он потерял много крови, но шансы все-таки есть.
– Надо сделать все возможное. – Я подошел вплотную к доктору и достал пачку «американских рублей». – Если нужны какие-нибудь лекарства или еще что – говори, сейчас же все привезут.
– Ничего не надо, все есть. А это, – он показал на деньги, – потом. Будем надеяться, что все обойдется… Извините, мне нужно идти. – Он отодвинул меня в сторону и направился в операционную.
– Что будет с нашим сыном, Сережа?! Скажи мне, что с ним все будет нормально, и он останется жив! – Галина трепала меня за руку.
– Конечно, дорогая, все обойдется, – я обнял ее и прижал к себе.
Операция продлилась несколько часов, и все это время мы с Галиной сидели на кушетке напротив операционной и ждали результата. Под утро двери распахнулись и на пороге показался доктор. Только глянув на него, я все сразу понял, и в моей душе что-то перевернулось. Доктор говорил какие-то слова, извинялся, но все это уже не имело никакого значения. Нашего с Галиной сына не было на этом свете – он умер на операционном столе, не приходя в сознание…
Как проходили похороны и все дальнейшие события, я помнил плохо. Хорошо, что рядом со мной был Пират, который и взял на себя все хлопоты, связанные с панихидой. Пробыв с Галиной несколько дней после похорон, я сказал ей, что мне надо ехать.
– Конечно, поезжай, Сережа, у тебя ведь дела, а я как-нибудь справлюсь здесь сама.
Но справиться у нее не получилось. Смерть сына ее настолько подкосила, что через три месяца мне пришлось хоронить и ее…
Последние строки Самсон писал тогда, когда ни Галины, ни их сына уже не было на свете. Он даже сам не осознавал, зачем это делает.
«Жизнь – это работа над ошибками. Если в какой-то ситуации ты поступил неправильно, то судьба обязательно подкинет тебе похожее испытание, чтобы ты поступил иначе. Так случилось и со мной. Когда через несколько лет я, сынок, встретил твою маму и мы полюбили друг друга, я твердо решил для себя, что теперь я не повторю тех ошибок, которые допустил в прошлом. Я решил, что теперь всегда буду находиться с семьей, чтобы оберегать ее».
Отложив в сторону ручку, я прилег на шконку. Неожиданно почувствовал себя плохо. Плохо настолько, что не мог даже пошевелить рукой. Превозмогая боль, я позвал шныря.
– Да, Самсон, что случилось? – было последнее, что я услышал перед тем, как потерять сознание….
Очнулся я уже на больничке. Состояние мое оставляло желать лучшего. Я понял, что из меня постепенно утекает жизнь, но мне так не хотелось умирать вот здесь, на тюремных нарах…
Буквально за несколько дней до своей смерти Самсон вызвал к себе священника из местного храма и передал ему старинную икону. Он хотел хотя бы в конце своей жизни таким образом попытаться искупить свои грехи.
Тринадцатого июля две тысячи десятого года не стало известного вора в законе по имени Самсон. Того, кто почти всю свою жизнь следовал воровским идеалам и более двадцати лет провел за решеткой. Кто в конце своей жизни все равно пришел к тому, что вся эта криминальная романтика и воровская жизнь – лишь огромное заблуждение, а поистине настоящая жизнь находится по другую сторону решетки. Что правильная жизнь – это не сходняки, понятия и толкование воровских идей, а семья, любимая женщина и, конечно же, дети. Главное – то, что ты оставляешь после себя, уходя в мир иной…
