Ознакомительная версия.
Во всяком случае, после появления Анастасии в Берлине в Екатеринбурге появляются подозрительные показания друга Ермакова – Сухорукова… В этих показаниях он тоже утверждает, что видел, как сожгли два трупа – Алексея и… Анастасии! Уже не Демидовой, как написал Юровский, а Анастасии!..
А Люханов, конечно, видел, как двоих с грузовика сняли… И задержался – переругивался со сторожихой, чтоб их унести успели. У него ведь сынишку младшего Алексеем звали тоже… Сын сказал, что он любил повторять: «Бог все может»… Жене, видно, потом он все рассказал… Долго молчал и не выдержал – рассказал… Но сестра коменданта Авдеева не смогла его понять! Она была человек идеи. Как Юровский, как все они… Максимум, что она смогла, не донести на отца четверых своих детей. Но жить с ним – не могла. Так он потерял идейную Августу… Но, видимо, страдание в смертный час что-то ей приоткрыло. И она его простила…
Помолчали. Я сказал:
– Но в белогвардейском следствии кто-то рассказывает со слов кого-то из ермаковских людей, будто видел у шахты труп Алексея?
– Вот именно: кто-то рассказывает со слов кого-то… Перед его уходом я показал ему письмо из Челябинска:
«Я лично знал тов. Ермакова и неоднократно слышал от него, что трупы были сожжены, причем он лично принял участие в этой акции, «чтобы они не стали предметом фальшивого поклонения».
– Возможно, – сказал Гость, – мысль о двух недостающих трупах в могиле не давала ему покоя. И он распространял слухи, что никакой могилы вообще не существует, что все Романовы сожжены… Хотя, как работник органов, которым все дозволено, он смог сделать и это: вскрыть могилу и организовать сожжение. Объяснить это было ему легко: чтобы могила Романовых и впоследствии не могла стать местом «фальшивого поклонения» и чтобы не осквернять прахом тирана землю Революции. Это было тогда принято: например, труп расстрелянной Каплан сожгли в бочке… Короче, только вскрытие могилы может ответить на все эти вопросы.
Кстати, тревожился и Юровский – видимо, слухи об Анастасии заставили его действовать. Именно в 1920 году, когда появилась в Берлине эта загадочная «чудом спасшаяся», он передает историку Покровскому свою «Записку», смысл которой – «погибли все»…
– Неужели вы… при ваших, видимо, больших возможностях не пытались проверить и вскрыть могилу, указанную Юровским? И открыть загадку?.. Ведь вы знали, где она?..
Он усмехнулся, потом сказал:
– Пытался я или нет, но это ужасное место, поверьте… и прежде туда должен прийти священник… Как всех тянет эта могила!.. В 1928 году Маяковский приехал в Свердловск и тотчас захотел увидеть могилу Царской Семьи. Тогда председателем Уралсовета был некто Парамонов… его, конечно, потом репрессировали, но редкий случай: не расстреляли, и он после реабилитации вернулся живым… Он рассказывал мне, как возил Маяковского… Это был его любимый рассказ – как он искал на «месте сожжения» памятные зарубки на березе… В тот день, когда он привез Маяковского, был сильный мороз, деревья заиндевели, и он долго искал их, но все же нашел зарубки. Так что учтите – в 1928 году глава тогдашнего Урала называл могилу «местом сожжения трупов»… (Кстати, насчет зарубок на березах и Парамонове – все подтвердилось потом в полученном мною письме. – Э.Р.)
Из письма литературоведа И.А. Шерсток (Фрунзе):
«Когда я работал над кандидатской диссертацией о Маяковском, Парамонов рассказал мне, как у него дважды был Маяковский и как они ездили к месту последнего пристанища последнего русского императора… Парамонов говорил, что в стихотворении «Император» о царской могиле Маяковский допустил ошибку, утверждая, что император зарыт «под кедром». Он зарыт у трех берез. Я спросил его, а где это место? Он ответил, что осталось два человека, которые его знают: он, Парамонов, и еще один человек, которого он не назвал. Запомнилась мне фраза Парамонова: «Никому это знать не положено, – и добавил: – Чтобы не было шествий к нему…».
Уже уходя, мой Гость сказал:
– Вся наша история – будто полемика с Достоевским. Начиная с вопроса Алеше Карамазову: «Если для возведения здания счастливого человечества необходимо замучать всего лишь ребеночка, согласишься ли на слезе его основать это здание?»… Одному Алеше задали вопрос и при помощи другого убиенного Алеши ответили… – Он помолчал. – Но одно все-таки ясно: он к нам возвращается.
Я переспросил.
– Я говорю о Государе-императоре. Впрочем, это банальная история… Когда убивали Семью, эти глупцы уже предвосхитили его возвращение… «В моем конце мое начало» – эти слова когда-то вышила его родственница Мария Стюарт…
Кстати, после того как этой родственнице отрубили голову и понесли вон обезглавленное тело, ее широкое платье зашевелилось, и оттуда с лаем выскочила крохотная собачонка. И вот точно такая же собачонка – той же самой породы – через несколько столетий окажется спрятанной, и также во время убийства, в рукаве потомицы Марии Стюарт – великой княжны. Все, все возвращается…
«В моем конце мое начало»… Жертвоприношение…
Он это знал, последний царь?..
Конечно, я попытался проверить рассказ Гостя… Удалось отыскать в Перми уже престарелого сына Сергея Люханова – того самого Алексея, тезку наследника…
В тесной, убогой комнатушке, где жил и умер шофер страшного грузовика, со слов Алексея была записана биография его отца. Вот она.
«Мой отец, Сергей Иванович Люханов, родился в 1875 году в Челябинской области, в крестьянской семье. Образование 4 класса. С 1894 года работал на мельнице братьев Степановых. В 1900 году переехал в Челябинск, где работал до 1916 года в товариществе «Братья Покровские» – заведующим электрической телефонной станцией… Работал он и личным шофером Покровских и бывал с ними в Петербурге. В 1899 году он женился на Августе Дмитриевне Авдеевой (она была его на 4 года моложе, закончила гимназию и работала учительницей).
В 1900 году родился старший сын Валентин, который вместе с отцом служил в охране Ипатьевского дома. Потом Владимир, Алексей (в 1910 году) и дочь Антонина. В 1907 году отец вступил в партию большевиков. Летом 1916 года он устроился работать на фабрику братьев Злоказовых машинистом. Позже туда из Челябинска приехал брат Августы – Александр Авдеев, будущий комендант Ипатьевского дома. Люханов устроил его на фабрику помощником машиниста, делал за него всю работу, так как сам Авдеев делать ничего не умел.
О екатеринбургском периоде жизни отец никогда не вспоминал и не рассказывал».
После сдачи Екатеринбурга, в 1918 году, Люхановы уехали в город Оса Пермской области, где Сергей Иванович устроился работать на электростанцию.
Ознакомительная версия.
