— Волна за волною, — заканчивал свою речь Лазо, — бьет революционная стихия и подтачивает твердыню капитала. Много башен, много стен рухнуло, а другие уже подточены… Не будем унывать, не будем смущаться тем, что за той победной волной, которая привела нас сюда, на заседание Владивостокского совета, что за ней наступят черные дни. Будем смотреть жизни открыто в глаза. Нам нечего терять, кроме цепей. И как ни черны те тучи, которые нависли над нами, не им принадлежит победа, а нам. Мы победители!
Речь его произвела неизгладимое впечатление на слушателей. Собравшиеся поднялись, как один человек.
— Да здравствует вождь мирового пролетариата товарищ Ленин! — воскликнул кто-то из присутствующих, и весь зал поддержал здравицу в честь Владимира Ильича бурными аплодисментами.
Все выступавшие после Лазо ораторы от фракций других политических организаций, профессиональных союзов, земств, городского самоуправления в своих заявлениях подчеркнули, что Дальний Восток является частью России, что они будут бороться за единство Дальнего Востока и Советской России и ликвидацию интервенции иностранных войск. Эти заявления служили признанием того, что нет другой партии, кроме Коммунистической, которая способна сохранить целостность и единство великой родины.
Речь 3 апреля была последней речью Сергея Лазо, патриота Советской России, талантливого полководца и замечательного коммуниста, неутомимого организатора трудящихся Дальнего Востока.
С той поры минуло уже тридцать шесть лет, но и сейчас перед теми, кто слушал Лазо в тот памятный день, часто встает светлый образ пламенного трибуна, блестящего оратора, несгибаемого борца за счастье народа. Как горели его глаза, когда он страстно говорил о своей непоколебимой вере в торжество идей Великой Октябрьской социалистической революции. И вера эта передавалась всем, к кому он обращал свои вдохновенные слова.
Правительство земской управы должно было заключить с японскими интервентами временный мирный договор, чтобы оградить себя от возможных провокаций.
Интервенты подготовили очень тяжелые условия этого договора. В обкоме партии было срочно созвано заседание.
Что делать? Как быть?
Отвергнуть условия и тем самым дать повод для открытого конфликта?
Нет! В обкоме помнили указание Центрального Комитета ни в коем случае не вызывать столкновения с японскими войсками, не обострять отношений.
— Предлагаю подписать договор, как бы ни были тяжелы его условия, — сказал после обмена мнениями председатель обкома Кушнарев.
— Да, мы обязаны это сделать, — согласился Лазо. — Нам необходимо во что бы то ни стало выиграть время. Отступим на новые позиции, другого выхода нет.
Предложение Кушнарева было принято. Выделенным для переговоров товарищам были даны директивы оговорить возможность пересмотра соглашения по требованию одной из договаривающихся сторон.
4 апреля 1920 года состоялось заседание русско-японской согласительной комиссии. Комиссию возглавлял с японской стороны генерал Такаянаги, со стороны приморского правительства — старый член партии Цейтлин.
На заседании комиссии обстановка была исключительно тревожная. Несколько раз члены японской делегации выступали с провокациями против делегатов приморского правительства. Лишь благодаря огромной выдержке коммунистов выпады японцев не вызвали инцидентов.
В тот же день в шесть часов вечера в доме командующего войсками приморского правительства собрались коммунисты, руководители края для обмена мнениями о последних событиях: о переговорах с японцами, об их вызывающем поведении и о дальнейшей тактике.
После доклада об итогах работы русско-японской согласительной комиссии комитет партии одобрил позицию делегации приморского правительства.
Лазо доложил о том, что на Амур из Владивостока отправлено большое количество различного военного снаряжения, обмундирования, вооружения и медикаментов; перебрасывались винтовки, патроны, пулеметы, снаряды; закончена передвижка трехсот вагонов в Амурскую область для подвоза войск против банды Семенова в Забайкалье.
Информировал Лазо и о полученных сведениях с мест.
Беспрерывные телефонные звонки из воинских частей, с предприятий, с линии железной дороги носили исключительно тревожный характер и не оставляли сомнений в том, что японцы энергично готовятся к активному выступлению.
Японские патрули по всему городу и на его окраинах были усилены. На вокзале японские войска задержали поезда, захватили восемнадцать вагонов серебра, приготовленного к отправке государственным банком из Владивостока через Хабаровск в Благовещенск.
Лазо, как и всем собравшимся, было ясно, что настал очень ответственный момент. На места были посланы телеграммы о тревожном положении, даны указания держаться наготове.
Не успели еще высохнуть чернила на только что заключенном временном мирном договоре, как в девять часов вечера 4-го же апреля японские империалисты вероломно нарушили его и выступили быстро, по заранее подготовленному плану. К двум часам ночи они заняли вокзал, гауптвахту, телеграф, радио и комендантское управление; они обстреляли и захватили здания земской управы, гостиницы «Золотой рог», штаба войск, тюрьмы и другие.
После занятия вокзала и станции Владивосток японцы захватили станции Первая Речка и Вторая Речка.
Штаб крепости был занят после предварительной разведки.
Японская военщина прибегла к неслыханным приемам борьбы, несовместимым с самыми элементарными нормами общепринятых международных правил. Интервенты открывали ураганный огонь из помещений под флагом Красного креста.
Командир большевистской морской команды рассказал такой эпизод:
«Человек сорок японцев с белым флагом вошли со Светланской улицы в наш экипаж и направились в помещение, занимаемое японским Красным крестом. Вслед за тем экипаж стали окружать со всех сторон густые цепи японцев. У главных ворот помещения экипажа наши часовые были сняты и уведены неизвестно куда. Матрос, отправившийся для проверки постов, также был окружен японскими солдатами. Увидев, что его хотят арестовать, он бросился бежать обратно в помещение роты. Японские солдаты открыли по нему огонь. Матрос был ранен в правую руку, но все-таки вернулся в роту и доложил, что часовые сняты и арестованы японцами.
Пулеметный и ружейный огонь из помещения Красного креста поддерживался японцами до рассвета… Чешский солдат, пытавшийся перебежать улицу первым, был убит».
