- Зачем по миру? У них достаточно средств для того, чтобы существовать, а кроме того, по своему культурному уровню они могут занимать ту или иную службу.
- Вы очень упрощенно смотрите, поручик. Нигде, ни в одной стране, ни одна приличная партия не ставила так вопрос, чтобы грабить одну часть населения для другой части.
- Но ведь нигде нет таких условий и таких взаимоотношений между помещиками и крестьянами, как в нашей стране, господин генерал.
- Ну, а как к большевикам вы относитесь?
- Мы располагаем чрезвычайно слабой информацией о том, что делается в Петрограде, если же судить о настроении солдат-крестьян, находящихся на позиции, то отношение безусловно сочувственное.
- К гибели ведут большевики. С ними нужна отчаянная борьба. Я думаю, что стою во главе фронта, который единодушно осуждает большевиков. Я горжусь тем, что на моем фронте общественные организации идут рука об руку с командованием и что наш Румчерод обладает высокой государственной мудростью. Итак, - закончил Щербачев, - я скажу генералу Сытину о вашей просьбе.
На другой день мы получили ордер на предоставление под редакцию двух номеров в центральной гостинице, отведенной румынскими властями для русских офицеров.
Большая комфортабельная гостиница, заселенная преимущественно штабными офицерами. Большинство штабных офицеров живут с женами.
В десять утра номера пустеют, ибо офицеры расходятся по своим канцеляриям. Жены спят до часу-двух дня. Затем начинается перестук туфель по коридору. Сидят группами около ванной и уборных комнат. Горничные разносят кофе. К четырем часам возвращаются со службы мужья. Два-три часа тишины. С семи-восьми вечера офицеры собираются по номерам. Из комнат несется музыка, пение. По коридорам снуют лакеи с подносами. Лишь к трем часам ночи наступает тишина, с тем чтобы на следующий день с семи-восьми часов все повторилось.
Вернулся с Всероссийского крестьянского съезда Курдюмов. Он привез мне удостоверение из культурно-просветительного отдела Военного министерства о том, что я назначаюсь уполномоченным по ведению культурно-просветительной работы на румынском фронте.
На заседании комитета Курдюмов подробно доложил о крестьянском съезде и съезде Совета рабочих и солдатских депутатов. Крестьянский Совет как самостоятельная организация ликвидируется. Взамен будет крестьянская секция при Совете рабочих и солдатских депутатов, в связи с чем последний переименован в Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Во главе крестьянской секции - Спиридонова, президиум секции сплошь из левых эсеров.
- Мы установили, - говорит Курдюмов, - что Авксентьев определенно контрреволюционная личность. Все правые эсеры заняли такую непримиримую позицию по отношению к большевикам, что это вызвало раскол съезда и его наиболее революционная часть во главе с левыми эсерами перешла на сторону большевиков. Петроградский гарнизон, петроградские рабочие целиком на стороне Совета Народных Комиссаров.
По докладу Курдюмова мы приняли постановление о безусловной поддержке Совета Народных Комиссаров.
В первую очередь я решил поехать в Ботошаны, где расположен штаб 9-й армии.
До Ботошан шестьдесят километров по прекрасной шоссейной дороге. Выехал на штабном автомобиле (оказия) в восемь утра. Стоял чудный солнечный день, напоминающий у нас, в Центральной России, август. По дороге внимательно разглядывал деревушки. Мне раньше представлялось, что крестьянское население Румынии живет в гораздо лучших условиях, чем русские крестьяне. Впечатление, однако, получилось совершенно обратное. Деревушки крайне убоги. Маленькие полуразвалившиеся хаты из глины, в одно-два окна. Большинство без труб. Надворных построек почти нет, что указывает на отсутствие скота. Встречные жители поражали своим нищенским одеянием и забитым видом.
Ехавший со мной офицер Генерального штаба сказал:
- Вот, русские мужики недовольны своей жизнью, а если бы они посмотрели, как живут румынские...
- А чем вы объясняете, господин полковник, такое резкое различие между русской и румынской деревней?
- Русская деревня больше пятидесяти лет как стала свободной, а в Румынии до сих пор сохранились феодальные отношения. Крестьяне здесь на самой низкой ступени развития.
- Ну, в этом отношении и у нас не все благополучно. Если нет формального феодализма, то по существу он сохранился. Достаточно вам напомнить фразу чеховской пьесы: мужику куренка некуда выпустить.
- Есть, конечно, такие отношения и в России, но, повторяю, русский мужик значительно богаче и значительно свободнее, чем румынский.
Ботошаны - небольшой городок, утопающий в зелени. Здания совершенно не походят на здания подобных русских городов. Значительно красивее.
Я направился в армейский комитет, помещающийся в военных казармах. Налицо был лишь один дежурный - солдат, эсер.
Узнав о целях моего прихода и о том, что я являюсь уполномоченным культурно-просветительного отдела Военного министерства, он добродушно рассмеялся:
- Поздно хватилось Военное министерство просвещать солдат. Большевики достаточно просветили. Идиотство думать, что сейчас можно ставить какую-то культурно-просветительскую работу. Солдаты только о том и думают, как бы скорее бросить винтовку и отправиться домой. Приказы по радио и воззвания непосредственно вести мирные переговоры окончательно добили фронт.
- Меня информировали в штабе фронта, что положение в армии устойчивое. Армейские комитеты работают, солдаты их слушаются, и ни о каких демобилизационных настроениях речи якобы нет.
- Сволочь там в Яссах сидит. В каждой дивизии столкновения с командным составом. Наших распоряжений не слушают. Большевики точно из-под земли вынырнули. Нет ни одной роты, в которой не оказалось бы теперь большевика. Их только в штабе армии нет да во фронтовом комитете. Нет армии, позиции нет, сплошное братание.
- Если положение таково, - говорю я, - то почему вы не ставите вопроса о принятии мер к немедленному заключению мира?
- Ни армейские штабы, ни лидеры наши не понимают этого. Они питаются благодушными сводками из штабов.
- А как комсостав ваш настроен?
- Как в Февральскую революцию относились к эсерам и к революции вообще, так теперь относятся к большевикам и к максималистам.
Во время разговора в комнату вошли несколько солдат, прибывших из частей.
- Товарищ Андреев, - обратились они к дежурному члену комитета, - у нас черт знает что делается. Штаб дивизии арестовывает большевиков, и не только большевиков, но и всякого, кто заявит, что пора войну кончать. Артиллеристы стреляют по братающимся цепям.
