Насколько нездоровая атмосфера сложилась в отношениях между папой и императором, видно из хроник летописца Маттеуса Парижского:
«Есть, правда, люди, считающие, будто император эту чуму — татар — учинил по собственной воле и ловким письмом подло покрыл отвратительное злодеяние, задумав единовластие над всем миром и сговорившись (с ними) о дерзком штурме для свержения христианской веры по примеру Люцифера или антихриста. Опровергали и письмо, якобы содержащее неверные сведения…» В конце летописец простодушно размышляет: «Но невозможно такое изобилие пороков в человеческом теле!»
Однако, несмотря на детальное знание дикого монгольского народа, император устремлял взгляд на Рим, на Италию.
Фридрих был готов к походу на Рим. Но папе и императору предоставилась еще одна попытка переговоров. Граф Ричард Корнуэльский, шурин императора и брат английского короля, возвращаясь из Святой земли, пожелал содействовать заключению мира в Риме. Но вскоре вернулся разочарованным. Папский двор не собирался сдавать позиции, закрепленные мирным договором Сан-Германо. Прежде всего речь шла о том, что этот мир должен распространяться и на Ломбардию. Но Фридрих не соглашался заключать мир с бунтовщиками, «еретиками» против империи. Две судьбоносные недели прошли безрезультатно.
Положение папы в Риме ухудшалось: Фридрих «стоял у ворот», а в Риме разразилось восстание против папы. Опять подняли голову приверженцы императора — Колонна, укрываясь до поры в своих башнях и дворцах, термах Константина и гробнице августейшего.
Фридрих приближался. Его войска опустошили всю местность от Монте-Альбано и Фабии до Латинских гор. Владения графа Конти, племянника папы, он приказал разрушить и велел в знак ненависти к папе повесить весь гарнизон. В конце августа он расположился с войском в Гротта-Феррата. Отсюда, с горного хребта, Фридрих решил начать шествие в Рим. Город, кипящий от страха, надежды и ужаса, в августовском зное лежал перед императором, желанная цель уже близка! Пришел конец боя, длившегося десятилетия, и триумф, казалось, неизбежен. Новый Рим, новая Римская империя возникнет по воле всемогущего цезаря, князя и бога в одном лице, современного отражения античных образцов. И пока император предавался приятным мечтам, сравнивая себя с героем Карфагена Ганнибалом, папа опять разрушил его надежды.
22 августа 1241 года Григорий IX умер. Он отошел от всех земных сражений, выказав в них храбрость и стойкость истинного воина, в недостижимую свободу смерти. Полный ярости, в одном из своих писем князьям Европы Фридрих II прокричал ему вслед: «По его вине мы не достигли мира на земле!»
Конклав под гнетом страха
Фердинанд Грегоровиус сообщает в «Истории города Рима»: «Стремясь доказать миру, будто он воевал только с папой Григорием IX, а не с церковью, император немедленно сменил свою враждебность на лояльность и в сентябре вернулся в Апулию».
Того же мнения придерживается большинство германских летописцев. То есть папа — это еще не Рим, не «Rome aeternaа»,[29] он даже не церковь, хотя и является ее всемогущим повелителем. Во все времена правила курия — постоянная, никогда не отказывающая память сообщества сотен мозгов, всегда изобретавших «Ессlesiae triumphalis».[30] Когда Фридрих при Монте-Кристо взял в плен сотню прелатов и бросил их в ужасную темницу, это явилось преступлением против всей курии. Курии, прекрасно осознающей, что ее судьба напрямую зависит от авторитета папы. Непонимание этого относится к фундаментальным ошибкам Гогенштауфена.
В 1059 году папа Николай II оставил право выборов папы лишь кардиналам. Назначенный еще Григорием IX сенатор Рима враждебный императору Маттео Орсини изгнал верного императору Колонна. С необъяснимой жестокостью он приказал согнать всех кардиналов ударами кулаков, словно скотину, протащить их по улицам и запереть в Септицониуме Северия, некогда великолепном, а теперь разрушающемся строении, для избрания нового папы.
Десять кардиналов, среди них и отважный Колонна, возвратившийся в ставший ему враждебным город, находились взаперти, будто в тюрьме, и в столь унизительных обстоятельствах им пришлось избирать нового папу. Через крышу помещения, где находился конклав, протекал дождь, но, что гораздо хуже, еще и моча палачей сенатора, по дьявольскому измышлению использовавших крышу как место отправления физиологических потребностей.
Согласно правилам, для избрания папы требовалось большинство в две трети голосов. Наконец пятеро кардиналов проимператорской партии выбрали миланца Джофредо Кастильони, епископа Сабины. Их противники выдвинули кандидатуру ненавистного императору кардинала Романа ди Порто. При расхождении в кандидатурах по древнему праву принятие решения предоставлялось императору. Он отклонил выбор Романа ди Порто и утвердил папой Джофредо Кастильони.
Вероятно, кардиналам проимператорской партии удалось бы достичь большинства в две трети, но тут умер один из них, англичанин Ричард Соммерскот. Солдаты бросили умирающего кардинала в угол, глумились над ним и оплевывали его, а когда начало действовать принятое им слабительное, в то время зачастую служившее средством исцеления, они заставили умирающего справлять нужду на крыше здания конклава, публично, на виду у Вечного города.
Тогда взбесившийся Орсини поклялся: если в самое ближайшее время выборы не состоятся, он прикажет выкопать тело папы Григория IX и посадить его на трон в помещении конклава. Пускай и без того полумертвые кардиналы или умрут от смрада разложения, или выберут папу. После двух месяцев в аду конклава кардиналы остановились на кандидатуре миланца епископа Сабины Джофредо Кастильони, взошедшего на папский престол под именем Целестина IV.
И император безучастно взирал на все это! Еще никогда не предоставлялось более веского основания для завоевания Рима, смещения страдающего манией величия Орсини и освобождения подвергающихся позору кардиналов.
Император сорвал бы аплодисменты всего христианского мира! Он мог бы в сиянии древних императорских прав восстановить мир и собрать конклав, в свободных и неоспоримых выборах подаривший бы миру нового папу. Фридрих упустил такой шанс!
Руководствуясь мудрыми намерениями, кардиналы избрали самого слабого и больного среди них — Джофредо из Сабины. Вошедший в историю как папа Целестин IV, он умер уже на семнадцатый день после своего избрания, еще до того, как состоялось его посвящение. Но мужественный человек успел все-таки кое-что совершить — он отлучил от церкви безумного Орсини, хотя, к сожалению, отлучение осталось неисполненным.
