на матрас, другая – под это махровое одеяльце. И все. Холодно.
Девушки: И они ничего не делают для вас, чтобы вы как-то…
Мира: Нет. Если я захочу второе одеяло, мне нужно медицинское… в общем, обратиться в медицинский департамент и объяснить, зачем мне нужно второе одеяло. Объяснения того, что просто холодно, недостаточно.
Девушки: Ясно, да… Слушай, а если вам прислать посылку какую-нибудь, у вас там принимают?
Мира: Нет, нет. Я узнавала уже. Если это какое-то пожертвование, то оно должно распространяться на все заведение, на всю тюрьму.
Девушки: Ничего, ты уже скоро к нам вернешься, скоро уже…
Мира: Дай бог. Потому что все это уже затягивается-растягивается. Я разговаривала с Марией, и она мне сказала, что очень часто у наших граждан теряются документы. И с ними какие-то непонятные задержки. Сейчас с нашей стороны все препятствия устранены. И местные власти… В смысле, на них я не надеюсь, я на Бога надеюсь. (Смеется.) Здесь все сложно. Очень сложно. Права есть, выполнения прав нет. Очень сложно добиться чего-то. Я на личном опыте знаю: примеров, что кому-то удалось отстоять правду, справедливость, невиновность, не видела никогда. Такую возможность предоставят, но ты не выиграешь.
(Звуковые помехи.)
Девушки: Прости, не слышно! Пропадаешь.
Мира: Когда человека оправдывают, когда можно доказать его невиновность или отстоять свои права – мы слышим об этих историях лишь потому, что они крайне редкие. О редких и рассказывают… Если бы это была нормальная практика, то о них и не приходилось бы рассказывать. Поэтому лучше не тратить свою нервную систему (Помехи.) …круговорот… всей этой экономики, так что лучше отказаться от любой затеи.
(Пауза.)
Мама: Психологическое давление там постоянное…
Девушки: Вас подавляют, да?
Мира: Здесь такая ситуация, что это не сотрудники делают. А люди, которые оказывают услуги в той или иной форме. За те или иные поощрения. У каждого человека здесь разные потребности. У кого-то есть нечеловеческое… нездоровое желание остаться в этой стране. У кого-то – потребность в финансах. У кого-то… У каждого свои потребности. И…
(Помехи.)
Девушки: Не слышно.
Мира: У людей стираются рамки морали и принципов. Абсолютно стирается вера. Ради достижения своих собственных целей. Поэтому они готовы замучать… замучать, лишь бы получить свое.
(Пауза.)
Девушки: Надо держаться, да, держаться!
(Пауза.)
Мира: Держусь… Простите.
Девушки: Мы тут с мамой твоей, есть помощь. Говорим, чтобы ты не переживала, что она тут одна, никто не помогает ей.
Мира: Да, я очень благодарна! Потому что за месяц до моего ареста скончался мой отчим… И… я… я не хочу, чтобы она была…
(Большая пауза.)
Девушки: Мира, мы не хотели плакать, верно? Не плачьте. Если вдруг – мы сказали Светлане – если вдруг ей захочется с кем-то просто поговорить, попить чаю, с тобой созвониться – мы здесь, всегда можете позвонить, мы приедем. Не стесняйтесь. (Обращаясь к маме.) Чтобы вы не были здесь одни.
Мира: Мама – моя основная…
Девушки: …Вы не одни. Звонок – и мы здесь.
Мира: Мама – мое основное беспокойство. В остальных… в остальных вопросах я в силах разбираться сама. Слава богу. Четкая картинка мне видна, истина мне видна. Правда и истина – это разные вещи. Правда человека не всегда совпадает с истиной. Отстраненно посмотрев, истина все же одна – библейская. Я думаю… просто нужны терпение и сила. Чтобы не попадать ни под какое давление. Под эти игры разума. Всегда четко понимать, кто я, что я, почему я, чего я хочу, где я хочу находиться, кому я хочу посвящать свою жизнь. Но когда начинаются постоянное навязывание, идеология, попытки сместить твое направление и курс… Это очень ощущается. Когда такое происходит, я в состоянии… Начинается просто дрожь от… (Помехи.)… и работаю с этим. Просто я устала. Это длится уже не один год.
Девушки: Но все равно, ты говоришь – и в тебе видна сила духа, чувствуется. У тебя поставлены и сильны речь, убеждения. Они просто сильнее всего остального. Поэтому ты справишься, осталось чуть-чуть!
(Мира улыбается.)
Мира: С речью уже начинаются проблемы. Очень мало общения по-русски.
Девушки: Это не чувствуется совершенно.
Мира: Когда я приеду, у меня в работе есть… история… да это трагедия целая. Я писала книгу и оставила свои вещи в Александрии, в тюрьме – и их утилизировали. Работа шести месяцев ушла в утиль. Помимо вещей, у меня там были христианские книги очень ценные, от отца Виктора. Мама вам расскажет потом, кто это.
Мама: Виктор Потапов. Он был духовником и у Маши, в Вашингтоне православный настоятель.
Мира: Там книги XIX века привозились, которые были… (Помехи.) …Ну, все прямо утилизировали. Там еще была моя переписка с властями. Где была доказана их халатность. Но, к сожалению, в утиль ушло все. Если бы я знала, я бы не оставила документы с такой информацией. Мам, ты еще перезвонишь?
Мама: Да, я еще раз наберу тебя.
Мира: Буду писать снова. Теперь уже не утилизируют. Когда я вернусь… Это будет очень интересно. Морально, психологически, физиологически и духовно – ведь все это связано.
Девушки: Ну, ты молодец, крепкая духом девушка!
Мама: Смотрите, улыбка какая появилась!
Девушки: У тебя очень красивая улыбка! Почаще улыбайся!
Мама: Целую тебя, моя хорошая…
(Связь отключилась.)
Заключение
Они не смогли доказать мою вину, но путем шантажа и угроз смогли повлиять на мое решение подписать то, что они дали, – так называемое признание вины с так называемым перечнем фактов, которые менялись более пяти раз. Раньше мне казалось, что факт – это единица постоянная. Я поняла, что в этом процессе все известное мне стало неизвестным и чужим. Источники безопасности стали опасными, а реализм превратился в сюр.
Я кричала и плакала, просила о помощи… Меня не слушали. Перед моим носом закрывали двери, отказывались даже смотреть на мои доказательства. Преступления других против меня оправдывали якобы невинными определениями женского поведения. Я была несогласна, так как у меня консервативные взгляды на то, кто такая женщина и как она должна себя вести. Я не выбирала молчание, замкнутость и изоляцию. Этот выбор был сделан за меня! Он делался за меня каждый раз теми людьми, в которых я искала поддержку и защиту: бывшим мужем, представителями властей. А я, как всегда, слушалась, как тому меня учили с детства, как тому учит Библия.
Одна из заключенных сказала: «Я тоже могу говорить как она: культурно и без мата». Так говори! Говори так всегда! Человек с синдромом алкогольной зависимости тоже может поставить стакан на одну минуту. А можешь ли ты себя контролировать дольше одной минуты? Можешь ли распинать свою греховную плоть ежеминутно, ежедневно, еженедельно, годами, всю жизнь? Мы все можем, так как у нас один Создатель и один Источник, нам доступны одни ресурсы,
