Защита православия являлась не только составной частью общего направления в национальной политике царского правительства, но и личным делом царя и премьера. В этом они видели свое Богом данное предназначение. Встречи и беседы с духовными людьми укрепляли их в этих мыслях и чувствах. Среди святых собеседников Николая II были и старица Параскева Дивеевская, и преподобный Варнава Гефсиманский, и святой праведный Иоанн Кронштадтский. В духовный круг царя входили религиозные писатели, богословы, простые странники и богомольцы.
Подобные беседы и встречи были не редкостью и в жизни Петра Столыпина. Как по долгу службы, так и по личному расположению Петр Аркадьевич поддерживал добрые и тесные связи со многими архиереями. Еще в бытность губернатором, посещая с ревизией деревни, он в первую очередь шел в гости к местному священнику, где за чаем или за обедом среди многих вопросов затрагивались и религиозные темы.
Была в жизни Столыпина и особо памятная – знаковая встреча.
Когда в июле 1907 г. Петр Аркадьевич проезжал через Царицынский уезд Саратовской губернии мимо Вознесенского женского монастыря, навстречу ему вышли монахини во главе с настоятельницей игуменьей Виталией. Неожиданно для Столыпина игуменья после приветствия поцеловала ему руку. Столыпин был крайне смущен столь необычным знаком расположения матушки. Обычно целование руки мирян духовным лицом происходило в исключительных случаях и означало духовную избранность отмеченного человека. Подобным образом Иоанн Кронштадтский предсказал будущему оптинскому старцу Варсонофию, тогда еще офицеру, его особое предназначение.
Игуменья Виталия, безусловно, являла собой духовно одаренную личность. Назначенная епархиальным начальством в 1876 г. возглавлять сестринскую общину, она смогла не только преодолеть в ней внутренний раскол, но и создать духовные и материальные условия для ее роста. Под руководством Виталии в общине были построены собор, ковровая мастерская, корпус для детского приюта. В 1892 г. благодаря стараниям матушки община была преобразована в общежительный монастырь. Почти четырнадцать лет игуменья Виталия смиренно несла крест тяжелой болезни. К моменту приезда Столыпина игуменье шел уже семьдесят седьмой год, ей оставалось жить всего несколько месяцев. В таком состоянии подготовки к вечности духовным людям открывается многое.
Сам Петр Аркадьевич, очевидно, не совсем осознавал таинственный смысл происходящего, по крайней мере, по его собственному признанию, он был обескуражен поцелуем игуменьи. Так было тогда, но сейчас, когда прочитана книга жизни Столыпина, мы можем видеть в приветствии монахини Виталии божественный знак, указующий на особое духовное избранничество Столыпина в судьбе православного Отечества. И потому совершенно не случайно, что свое упокоение Столыпин нашел именно в Киево-Печерской лавре, среди других героев Отечества и рядом с могилами святых. Его духовным завещанием было похоронить его там, где убьют, и Господь судил, что местом могилы великого реформатора станет место, откуда пошла русская святость, – самый древний монастырь русской земли.
Царь и Столыпин не только пронесли веру через всю жизнь, но и сумели поднять ее на новую духовную ступень – взяв на себя крест мучеников. «Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, – говорит Христос, – то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин.,12, 24). Николаю II и Столыпину мученический венец был указан свыше. Царь, как уже говорилось, не только предчувствовал, но и твердо знал о грядущей мученической смерти. Достаточно вспомнить о последнем прощальном завете государя, переданном через великую княжну Ольгу Николаевну, а также о голгофских строках стихотворения, найденного в ипатьевском доме во время прихода белых:
Владыка мира, Бог вселенной,
Благослови молитвой нас
И дай покой душе смиренной
В невыносимый страшный час.
И у преддверия могилы
Вдохни в уста Твоих рабов
Нечеловеческие силы
Молиться кротко за врагов.
«Отец просит передать всем тем, кто Ему остался предан, – писала великая княжна Ольга Николаевна из заточения в Тобольске, – и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за Него, так как Он всех простил и за всех молится, чтобы не мстили за себя и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что не зло победит зло, а только любовь…»[635]
К своей неизбежной мученической смерти осознанно, по-христиански шел и П.А. Столыпин. Его самые напряженные молитвенные чувства были сопряжены с мыслями о смерти. Он непостижимым образом знал, что жить ему осталось недолго, что к нему «со всех сторон подбираются» и что его убийцей будет не кто иной, как агент охранки.
О предчувствии Столыпиным скорой смерти свидетельствует его старшая дочь. «В этот последний год… – вспоминает Мария Бок, – папб побывал у всех (старых друзей и соседей по имению в Колноберже. – Д.С .), чего он в предыдущие годы не делал. “Будто бы хотел со всеми проститься”, – говорила впоследствии мама»[636].
Мария приводит и еще один совершенно непостижимый для науки случай. В то же самое время во сне Столыпину явился бывший университетский товарищ Траугот, который уведомил о своей смерти и попросил позаботиться о его жене. Петр Аркадьевич, разбудив Ольгу Борисовну, сообщил ей о смерти однокашника, а телеграмма о кончине Траугота пришла в имение только вечером. Это было тем более удивительно, что отец, по словам дочери, был всегда свободен от суеверий и мистики[637]. Здесь с Марией Бок можно не согласиться: это таинственное происшествие нельзя отнести к чистой мистике или суеверию, в церковной жизни подобное случается часто. Покойники являются живым и как напоминание о молитве за них, и как предупреждение о грядущем последнем дне[638].
Накануне отъезда на киевские торжества Петр Аркадьевич в кругу своих близких не скрывал тягостных предчувствий. «Скоро уезжать, – говорил он супруге, – а как мне это тяжело на этот раз, никогда отъезд мне не был так неприятен. Здесь так тихо и хорошо»[639].
Одухотворенность личности Столыпина особенно ясно проявилась в последних эпизодах его жизни. Тяжелораненый Петр Аркадьевич из последних сил осеняет крестным знамением царя, на смертном одре укоряет лечащего врача в грехе сокрытия правды о неизбежной смерти, перед кончиной прощает своего убийцу и в таинстве покаяния и причастия готовится к вечности.
Пуля Д. Богрова попала в орден Святого Владимира, крест ордена спас Петра Аркадьевича от мгновенной смерти. «Врачи определили: раздробив крест, одна пуля попала не в сердце, а, изменив направление, пробила грудную клетку, плевру, грудобрюшную преграду и печень»[640].. Пуля, повредив внутренние органы, усилила страдания премьера, но в то же время дала ему отсрочку для подготовки к переходу в мир иной. В этом проявилась особая милость Божья: в мучительных страданиях, в молитве и покаянии, напутствуемая церковными таинствами отрешалась его душа от всего земного, готовясь предстать перед Богом для вечной жизни. Столыпин скончался «в 10 часов 12 минут 5 (18) сентября 1911 г., после страшных мучений, но без стонов, ни на что не жалуясь и никого не виня, как и подобает доброму христианину»[641].
