Диагноз установлен такой: аномалия Эбштейна - это недоразвитый от рождения трехстворчатый клапан, совсем не действующий. Такие пороки мы устраняем с риском 1 :5 путем вшивания протеза клапана. Но у нее еще и недостаточность митрального клапана, такая же большая, как и у ревматических больных. Нужно вшивать два клапана при страшной декомпенсации. (Мочегонные и сердечные каждый день, все равно печень до пупка, при постельном-то режиме!)
Операция, два клапана, прошла благополучно. Было еще не поздно, когда я пришел в реанимацию посмотреть на своих первых больных. Мальчик был уже без трубки. (Облегчение!) А второй, седой мужчина, еще на аппаратном дыхании.
В это время больной Миши Зиньковского после операции, толстый пятидесятилетний учитель с Кавказа с врожденным пороком, очень тяжелый, был на грани клинической смерти. Все около него крутились, чтобы задержать фибрилляцию. Я сидел и наблюдал. Вдруг слышу шум у своего седого больного:
- Давайте "гармошку", остановка сердца! Подбежали, кто еще был свободен, начали массаж сердца, ввели лекарства, скоро появились сокращения, а потом и пульс... Но... сознания нет. Сидел еще два часа, ждал, пока привезут девочку (она была неплоха). Сознание не появилось. Отек мозга. Значит, поздно заметили остановку. Значит - еще смерть... И эта девочка с двумя клапанами тоже еще наполовину "там". Вот вам и будет баланс за неделю - на девять операций три смерти.
С тем и пошел домой. Спасибо, какой-то шофер узнал меня на дороге, подвез...
Пятница, утро - полно сюрпризов. Всяких. Плохих, хороших. Хорошие: седой мужчина просыпается. Девочка Аня жива. Обоим больным дежуривший ночью Геннадий Пеньков удалил трубки. Уже есть надежда.
А вот плохие... Валя (Валентина Петровна Захарова, наш патологоанатом, молодая женщина, все мы ее очень любим, хотя радостей она нам никогда не приносит) доложила результаты вскрытия.
Больной, умерший в среду на столе, погиб от того, что в устье левой коронарной артерии попала нитка. Толстая шелковая нитка длиной сантиметра 4 с узлом. Она наполовину закрыла просвет левой коронарной артерии, питание левого желудочка было недостаточное, поэтому он не мог развивать нужную мощность и сердце остановилось, как только выключили АИК. Все теперь ясно...
Мучительно думал: откуда нитка? Вспоминал каждый шаг операции, все трудности, что были. Пришел к выводу: это нитка, которой крепится к раносшивателю трубка из нижней полой вены. Мы ее срезаем, когда начинаем зашивать сердце, чтобы уменьшить натяжение краев раны. Срезаю сам или ассистент, обычно нитка прижата к белью, не падает, ее не всегда выдергиваем.
Значит, тогда она упала в предсердие. Сначала сердце хорошо заработало, потом нитка с током крови прошла в желудочек, в аорту и в коронарную артерию, сузила ее просвет. В этот момент наступила сердечная слабость, с которой уже невозможно было справиться.
Можно было извлечь нитку, но разве подумаешь об этом? Больше шести тысяч операций с АИКом, и ни разу в коронарные артерии не попадали инородные тела. Бывало, в сердце падали и исчезали бесследно кусочки извести с клапанов при иссечении, трубочки трехмиллиметровые, которые используем для усиления швов, обломки сломанных иголок. Но ни разу они не вызывали смерти...
А тут - пожалуйста.
Любой непосвященный, даже хирург, не видевший этих напряженных операций, скажет - халатность. Нитку при обрезании нужно выдергивать и отбрасывать от операционного поля.
Все правильно, надо. Так и делаем, стараемся делать, требуем. Но когда уже два часа работает машина, нужно быстрее зашить и запустить сердце, уже появился гемолиз, уже боюсь, что оно не пойдет. Когда позади часы мучительной процедуры и страх, что вообще не удастся вшить клапан из-за анатомических трудностей...
Что бы я сказал другому хирургу в таком случае?
- Надо смотреть!
И это - все. Знаю, что надо, знаю, что смотрят и - увы! - не всегда усматривают. Из-за напряжения.
Так или иначе: "Смерть по вине хирурга". Это и объяснил на конференции, это и записал в карточку.
Но главное дело ведь не в публичном признании своей вины, главное - УМЕР ЧЕЛОВЕК.
На следующее утро после смерти, в четверг, приходила жена этого больного. Все ей рассказал, что тогда думал, до вскрытия: "Сердечная слабость. Она началась еще до подключения машины, трудная операция, долго... Неизбежный риск, о котором предупреждал вас, когда беседовал перед операцией. Мне очень жаль, но... Такова сердечная хирургия..."
О нитке узнал только утром в пятницу. И тайно, в подсознании, порадовался: "Труп уже увезли..." Потому что если бы пришла сегодня, пришлось бы рассказать всю правду.
Никогда себя не переоценивал, всегда обрывал всякие славословия. Раздражаюсь, когда больные говорят: "Ваши золотые руки". Но все равно, разве это легко сказать:
- Ваш муж умер в результате моей ошибки.
Разумеется, можно себя успокаивать, что операция была совершенно необходима, человек обречен на смерть в ближайшие 1-2 года. Что риск ее был велик, сердце очень плохое, оно останавливалось еще до подключения АИКа, впереди ждало много осложнений... Все так, но зачем обманывать себя? Сердце-то сначала хорошо заработало! Можно было надеяться, что послеоперационный период пошел так же, как идет теперь у всех, благополучно. Поэтому - "не будем". Что есть, то есть. Теперь нужно ждать других несчастий. (Уже писал о "возмездии"). Смотреть в оба.
"Пахать и пахать". Отрабатывать. На конференции в пятницу отчитывалась реабилитация, отделение Бендета и "Элема". Работают они хорошо. (С Юрой Паничкиным помирились.)
Отступление. Человек в обществе
Человек так тесно связан с обществом, что его природу уже невозможно рассматривать изолированно. Поэтому я очень кратко и без претензий на квалификацию рассмотрю некоторые вопросы воздействия на человека различных общественных систем, и наоборот - какие влияния на общество оказывает биологическая природа человека.
Мне представляется, что системный подход необходим для познания общества, как и любой другой сложной системы. Если рассматривать самую обобщенную схему общества, то приходится выделять органы управления и "рабочие" подсистемы. Всякое управление предусматривает критерии оптимизации. Они отражены в конституциях и заложены в направлениях деятельности правительств. Эти критерии - материальный и социальный прогресс, а в последнее время еще прибавилось сохранение природы. Однако в условиях капитализма эти словесные формулировки обманчивы и служат лишь для маскировки частных критериев правящего класса, по которым его представители управляют страной будто бы от имени народа.
