Фрейд намеревался стать профессиональным научным работником, но вакантного места в физиологическом институте не было. Тем временем ухудшилось материальное положение Зигмунда — в связи с предстоящей женитьбой на такой же бедной, как и он, Марте Верней. В ущерб науке пришлось искать средства к существованию. Фрейду ничего не оставалось, кроме как стать практикующим врачом, хотя к этой профессии Зигмунд не испытывал особого влечения.
Он принял решение заняться практикой невропатологии, для чего пошел работать в клинику, поскольку медицинского опыта у него не было.
В клинике Фрейд основательно осваивает методы диагностики и лечения детей с пораженным мозгом (больных детским параличом), а также различными нарушениями речи (афазиями). Его публикации об этих явлениях становятся известными в научных и медицинских кругах, а их автор приобретает репутацию высококвалифицированного врача-невропатолога.
Своих больных Фрейд лечил принятыми в то время методами физиотерапии. Исходя из того, что нервная система представляет собой материальный орган, считалось, что и болезненные изменения, происходящие в ней, должны иметь материальные причины, поэтому устранять их следует посредством физических процедур — влияния тепла, воды, электричества и др. Однако Фрейд очень скоро засомневался в эффективности подобного лечения и задумался над возможностью применить другие методы — в частности гипноз, практикуя который, некоторые врачи добивались хороших результатов. Одним из таких успешных докторов был Иосиф Брейер, который в 1884 году стал во всем покровительствовать молодому Фрейду. Они совместно обсуждали причины болезней своих пациентов и перспективы их лечения. Больными, обращавшимися к ним, были главным образом женщины, страдавшие истерией, проявляющейся в различных симптомах — страхах (фобиях), потере чувствительности, отвращении к пище, раздвоении личности, галлюцинациях, спазмах и т. д.
Используя легкий гипноз, Брейер и Фрейд просили своих пациенток рассказать о событиях, которые сопровождали появление первых симптомов их недуга. Выяснилось, что после того как больным удавалось вспомнить об этом и выговориться, симптомы хотя бы на время исчезали. Брейер назвал такой эффект древнегреческим словом «катарсис», означающим «очищение». Древние философы использовали этот термин, чтобы обозначить переживания, вызываемые у человека произведениями искусства (музыкой, поэзией, трагедиями), поскольку предполагалось, что эти произведения очищают душу от омрачающих ее аффектов, принося тем самым «безвредную радость». Таким образом, Брейер перенес данное определение из области эстетики в психотерапию. За понятием о катарсисе скрывалась гипотеза, согласно которой симптомы болезни могли возникнуть вследствие того, что больной прежде испытал напряженное, аффективно окрашенное влечение к какому-либо действию. Поскольку симптомы (страхи, спазмы и т. д.) символически замещают это нереализованное, но желаемое действие, то энергия влечения разряжается в извращенной форме, как бы «застревая» в органах, начинающих работать ненормально. Отсюда предполагалось, что главная задача врача — заставить больного вновь пережить подавленное влечение и тем самым придать своей нервно-психической энергии другое направление, а именно — перевести ее в русло катарсиса, «разрядив» свое подавленное влечение в рассказе о нем врачу. В этой версии об аффективно окрашенных воспоминаниях, избавление от которых гарантирует лечебный эффект (исчезают расстройства движений, восстанавливается чувствительность и т. д.), содержался росток будущего психоанализа Фрейда. На передний план отчетливо выступил конфликт между человеческим сознанием и неосознаваемыми, но нарушающими нормальный ход поведения психическими состояниями. Философам и психологам давно было известно о том, что за порогом сознания человека теснятся былые впечатления, воспоминания, представления, способные влиять на его работу. Новые моменты, на которых сосредоточили свое внимание Брейер и Фрейд, касались, во-первых, сопротивления, которое сознание оказывает неосознаваемому (в результате чего и возникают заболевания органов чувств и движений, вплоть до временного паралича), а во-вторых, обращения к средствам, позволяющим снять это сопротивление (сначала — к гипнозу, а затем — к так называемым «свободным ассоциациям»). Гипноз делал более слабым контроль сознания, а порой и совсем снимал его, что облегчало загипнотизированному пациенту решение задачи, которую ставили Брейер и Фрейд.
И Фрейд, и Брейер пришли в клинику после нескольких лет работы в физиологической лаборатории, поэтому оба были естествоиспытателями до мозга костей и, прежде чем заняться медициной, уже приобрели известность своими открытиями в области физиологии нервной системы. В своей медицинской практике, в отличие от обычных врачей-эмпириков, они уже руководствовались теоретическими идеями передовой физиологии. Нервная система рассматривалась в то время как энергетическая машина, Брейер и Фрейд мыслили в терминах нервной энергии, предполагая, что ее баланс в организме нарушается при неврозе (истерии) и возвращается к нормальному уровню благодаря разряду этой энергии, то есть катарсису. Будучи блестящим знатоком строения нервной системы, ее клеток и волокон, изучаемых годами с помощью скальпеля и микроскопа, Фрейд предпринял отважную попытку начертить теоретическую схему процессов, происходящих в нервной системе тогда, когда ее энергия не находит нормального выхода, а разряжается на путях, ведущих к нарушению работы органов зрения, слуха, мышечного аппарата и т. п. Сохранились оригинальные записи с изложением этой схемы, получившей уже столетие спустя высокую оценку физиологов. Однако Фрейд испытывал крайнюю неудовлетворенность своим проектом, известным как «Проект научной психологии», а вскоре вообще расстался и с ним, и с физиологией, которой отдал годы напряженного труда. Конечно, это вовсе не означало, что с тех пор он считал обращение к физиологии бессмысленным — напротив, Фрейд полагал, что со временем знания о нервной системе шагнут настолько далеко, что его психоаналитическим представлениям будет найден достойный физиологический эквивалент.
Между тем, продолжая свою практику психотерапевта, Фрейд переключился с индивидуального поведения на социальное. В памятниках культуры (мифах, обычаях, искусстве) он искал выражение все тех же комплексов, а особенно сексуальных инстинктов и извращенных способов их удовлетворения. Следуя тенденциям биологизации человеческой психики, ученый распространил на объяснение ее развития так называемый биогенетический закон, согласно которому индивидуальное развитие организма (онтогенез) в краткой и сжатой форме повторяет основные стадии развития всего вида (филогенез). Например, в отношении детей это означало, что ребенок, переходя от одного возраста к другому, проходит те же основные этапы, что и весь человеческий род в своей истории. Руководствуясь данной версией, Фрейд утверждал, что ядро бессознательной психики современного ребенка образовано из древнего наследия человечества: в детских фантазиях и влечениях воспроизводятся необузданные инстинкты наших диких предков. Конечно же, никакими объективными данными в пользу этой схемы Фрейд не располагал, и она носила чисто умозрительный, спекулятивный характер. К слову, современная детская психология, обладая огромным экспериментально проверенным материалом об эволюции поведения ребенка, полностью отвергает эту схему. Также не в пользу ее однозначно говорит и тщательно проведенное сравнение культур многих народов, не обнаружившее тех комплексов, которые, согласно Фрейду, как проклятие висят над всем человечеством и обрекают любого его представителя на невроз. Фрейд надеялся, что, черпая сведения о сексуальных комплексах не в чувствах своих пациентов, а в памятниках культуры, он придаст собственным схемам универсальность и убедительность. В действительности же его экскурсы в область истории (обращение к данным, касающимся психики «первобытных людей», «дикарей») лишь укрепили в научных кругах недоверие к правомочности психоанализа.
