Невообразимый шум стоял в клубе приказчиков, где уже собрались политические, а также местные жители. На лицах беспокойство и нетерпеливое ожидание. Петровский, как председатель колонии политических ссыльных, прочитал телеграмму из Петрограда.
Вихлянский тут же попросил слова.
— Я буду краток, — начал он. — Россия не принадлежит к развитым странам ни в промышленном, ни в сельскохозяйственном отношении. Каким же образом в России может произойти социалистическая революция раньше, чем в таких странах, как Германия, Англия или Франция?
После Вихлянского выступил Пахомов, тоже меньшевик:
— Ясно, что произошла буржуазная революция и нас, представителей пролетариата, она не касается. Почему мы должны нашими пролетарскими руками таскать каштаны из огня для буржуазной революции?
— А я думаю, — поднялся Петровский, — что сигнал подан, и мы, как боевые кони, должны выступить в поход при первых звуках горна…
— Петровскому непременно нужна кровь, — бросил Вихлянский.
— Нет, я человек не кровожадный. Мне, как и всем большевикам, вовсе не хочется проливать кровь. Мы возьмем полномочия в свои руки и, если буржуазия не заставит нас, обойдемся без кровопролития…
Петровский понимал, какая огромная ответственность ложится на плечи большевиков. Был убежден, что нужно воспользоваться растерянностью местных властей, действовать смело и решительно.
Не успел Григорий Иванович выйти на порог клуба приказчиков, как наткнулся на Матвея и Саньку, которые держали под уздцы оседланного курчавого якутского коня.
— Мы с тобой! Куда скажешь — туда и пойдем!
Петровский обнял их за плечи.
Спустя час Петровский, Орджоникидзе, Ярославский, Слепцов, Аммосов и Аверин создали Комитет общественной безопасности. Возглавил его Григорий Иванович, а его заместителями стали Орджоникидзе и Ярославский.
7
В областном управлении заседали высшие чины Якутии. На лицах растерянность и тревога. Все ждут, что скажет губернатор, все надеются на чудо.
— Господа, вы все, конечно, догадываетесь, зачем я вас вызвал. Очевидно, ни для кого не будет секретом то, о чем я вам сейчас сообщу, — с горечью и печально произнес фон Шеффле. — Династия Романовых, которая царствовала более трехсот лет, которая вывела Россию на путь славы и могущества, пала. Царь отрекся от престола, отрекся и великий князь. Наше отечество переживает черные дни… Создано Временное правительство во главе с князем Львовым. Мы должны определить свое отношение к нему… Прошу, господа, высказываться.
Поднялся сухощавый и быстрый в движениях полковник Березов, бывший полицмейстер. Он долгие годы прослужил в Якутске, через его руки прошла не одна тысяча политических ссыльных.
— Я предлагаю, — сказал он хриплым голосом, оттопыривая тонкую нижнюю губу, — немедленно арестовать всех политических ссыльных. Начать с бывшего думского депутата Петровского…
Стоило Рубцову только пошевелиться, как Березов ему бросил:
— Знаю: у вас в тюрьме не хватит места.
— Вот именно…
— Предлагаю часть заключенных вывести на берег Лены и пустить под лед, освободив место для политических.
— Но мы должны считаться с настроением, — возразил Рубцов.
Березов уничтожающе посмотрел на Рубцова:
— Вам, простите, капитан, не полицмейстером быть, а гувернанткой.
Фон Шеффле хотелось проявить твердость и мужество, но он не был столь прямолинеен и ослеплен верой в незыблемость верховной власти. Губернатор особенно боялся споткнуться теперь, когда все трещало по швам… Его давно смущала частая смена глав правительств во время войны… Коковцов, Горемыкин, Штюрмер… теперь князь Львов. Но, боже мой, что будет, если к власти придет разнузданная чернь, эта так называемая социал-демократия. Фон Шеффле не считал себя ловким политиком, но он чувствовал, что действовать так, как предлагает Березов, неосмотрительно. С другой стороны… в трудные времена лишь твердость и сила выносят человека на гребень политической волны… Может, стоит поддержать Березова и встать на путь крутых мер?.. Видимо, российской монархии приходит конец…
Тем не менее фон Шеффле сказал:
— Во главе правительства сейчас стоит человек с княжеским титулом, человек нашего круга… Я думаю, что мы должны выказать свою солидарность с новым правительством, должны заверить, что мы продолжаем верой и правдой служить отечеству. Ваше мнение, господа?
Вице-губернатор барон Тизенгаузен колебался, уловив в словах фон Шеффле неискренность и разгадав их двойной смысл: губернатор на всякий случай оставил себе путь к отступлению, возможность по-разному истолковать то, что он сказал. Он призывает всех держаться мужественно и стойко, а сам еще два дня тому назад отправил жену в Иркутск. Начальник гарнизона полковник Попов выделил охрану, несколько удивившись, что губернаторша в такое неудачное время вздумала ехать в гости. Наивный полковник и не подозревал об истинной причине отъезда губернаторши… Да, каша заваривается такая, что дай бог унести ноги. Зачем же подставлять свою голову? Он поддержит предложение Березова, а потом сто раз пожалеет об этом… Достаточно и того, что его загнали сюда из Петербурга и вот уже десять лет держат в почетной ссылке. И Тизенгаузен тоже решил определить свою позицию столь же туманно, как губернатор. Поднялся, неторопливо, с достоинством начал:
— К сожалению, из-за отсутствия полной информации я не могу вполне четко определить действия, к которым нам следует прибегнуть… Газет с освещением событий, происшедших в Петрограде, мы еще не получили… Скупые телеграфные сообщения дают неясное и неполное представление о печальной картине отречения от престола. Мы должны использовать неоднородность ссыльных, разделить их на определенные категории… Следует использовать те разногласия, которые существуют между политическими группами и партиями. Мы твердо должны высказать свое отношение к войне… Мы знаем, что большевики стоят на позиции пораженчества. В то же время эсеры, меньшевики, центристы поддерживают войну, считая необходимым бороться в годину всенародного горя и общей для всех беды…
Полковник Березов сорвался с места:
— Как можно в такое время возиться с этими отщепенцами! Петровский уже организует боевые дружины! Он вот-вот захватит власть! Будем ждать, пока нас не передушат, словно цыплят? У нас солдаты, полиция, мы вооружены… — брызгал слюной Березов.
— Я не совсем уверен в своих солдатах, — заметил Попов.
— В таких условиях, — порывисто встал фон Шеффле, — нужна не только ненависть, нужны разум и умение маневрировать. — Успокоившись, продолжал: — Я благодарен вам, господа. Мне было отрадно почувствовать наше единство и решимость поддержать новое правительство.
