Последний поход был предпринят Грозным в 1577 г. К этому времени в Ливонии под властью шведов находились лишь Ревель с округой; в дела Польской Ливонии царь предпочитал не вмешиваться – желая занять польский престол, он не хотел без надобности раздражать против себя шляхту. С избранием польским королем Стефана Батория ситуация изменилась, и 9 июля 1577 г. Иван Грозный выступил в поход из Пскова «очищати свою отчину Лифлянскую землю». Главной целью похода были земли, расположенные по Западной Двине (Даугаве). При организации похода учитывалось, что польско-литовские войска будут не в силах оказать сопротивление – у гетмана Ходкевича в распоряжении было лишь около 4 тыс. чел., а Стефан Баторий был занят осадой Гданьска. Поэтому на первом этапе похода Грозный широко объявлял, что не оказавшие сопротивления гарнизоны будут с миром отпущены восвояси. Эта пропагандистская кампания имела успех – польские войска уступали замки без боя, а царь держал слово.
К середине августа войско вышло на берег Западной Двины. Здесь русское войско впервые встретило сопротивление – отказался сдаться город Чествин. За отказом последовал жестокий урок: город был взят штурмом, часть пленных царь «велел… по кольям сажать», а других приказал «роспродать татаром и всяким людям в работу». В дальнейшем репрессии против городов, вызвавших гнев царя, продолжались. Так, марионеточный «ливонский король» Магнус, полностью зависимый от Ивана Грозного, попытался округлить свои владения за счет территорий, которые царь уже считал своими. В числе этих городов был Кокенгаузен (Кокнезе), под стенами которого остановились русские войска, и Вольмар. Для того чтобы показать, кто здесь истинный хозяин, Иван, в резкой форме указав Магнусу его место, организовал жестокие расправы над их защитниками. Так, в Вольмаре гарнизон был окружен, разоружен и перебит, в Кокенгаузене проведены массовые казни.
10 сентября 1577 г. один из самых победоносных русских походов в Ливонию закончился. Торжествуя, Иван Васильевич отправил к Стефану Баторию захваченного в Вольмаре пленного литовского военачальника Александра Полубенского, который должен был передать польскому королю мирные предложения московского царя. В итоге этого похода вся территория Ливонии на север от Западной Двины и Риги перешла под русскую власть, причем появились серьезные основания надеяться, что и Рига подчинится власти царя. Туда была отправлена царская грамота: извещая о том, что ливонская «вотчина» уже под его властью, царь сообщал, что он на время «меч свой поунял», ожидая от жителей Риги изъявления покорности.
Если оценивать военные достижения Ивана IV в целом, то следует отметить, что он был достаточно умелым военачальником – но скорее как верховный главнокомандующий, чем как боевой генерал. Не случайно на его личном счету нет побед, одержанных над врагом в поле, но есть удачно разработанные и проведенные масштабные операции. Он умел извлекать уроки из неудач после первых походов на Казань, и поход 1552 г. является уже образцово подготовленной и проведенной операцией, в чем его немалая заслуга. Продуманностью отличается и поход на Полоцк – как организация движения, так и сама осада. Два похода 70-х гг. немногое добавляют к образу Грозного-полководца, но и они завершились достижением поставленных целей.
Важной заслугой Ивана Грозного является развитие русской артиллерии. Если в первой половине XVI в. С. Герберштейн писал о ее слабости и о том, что московиты плохо представляют назначение разных видов орудий, то действия по взятию Казани и Полоцка уже обнаруживают умелое использование осадных орудий и «минной войны». Именно с этого времени начинается славный путь русской артиллерии, которая спустя 150–200 лет стала одной из лучших в мире.
Сей государь есть мой предшественник и образец; я всегда представлял его себе образцом моего правления в гражданских и воинских делах.
Конечно, правление Ивана Грозного связано не только с блестящими победами, но и с крупными неудачами, поражениями, репрессиями, которым он подвергал без вины многих видных военачальников, и другими негативными явлениями. Конечно, борьба за Балтику против европейских соседей была еще не по силам Русскому государству, тем более что приходилось вести борьбу на два фронта, с Западом и Востоком. Но задачи были поставлены, и спустя столетие с небольшим Петр Великий с полным основанием скажет:
СМЫКОВ Е. В., доцент СГУ им. Н. Г. ЧернышевскогоАлексей Михайлович Тишайший
19 марта 1629 – 29 января 1676
Известный историк С. Ф. Платонов писал об Алексее Михайловиче: «Он был прекрасно знаком с литературой того времени и до тонкости усвоил себе книжный язык. В серьезных письмах и сочинениях царь любил пускать в ход книжные обороты, употреблять цветистые афоризмы… каждый афоризм продуман, из каждой фразы глядит живая мысль».
Сражения и победы
Официальный титул русского царя, закрепленный после 1649 г. и изображавшийся на всех монарших печатях и монетах, звучал так: «Божией Милостью мы, Великий Государь, Царь и Великий Князь Алексей Михайлович Всея Великая и Малыя и Белыя России самодержец и многих государств и земель восточных и западных неверных отечничных и дедичных наследник и самодержец».
Алексей Михайлович Тишайший. И это несмотря на бунты, войны и прочие потрясения, сопровождавшие его плодотворное царствование. Войны, в которых его невидимая воля приносила победы русскому оружию – одну за другой.
Царствование Алексея Михайловича являет собой взору внимательному и пытливому поучительную картину того, сколь плодотворно сказывается на жизни государственной неспешное, тихое, религиозно осмысленное самосознание власти. Несмотря на раскол, несмотря на драматическую судьбу патриарха Никона, это время можно назвать одним из самых плодотворных и удачных в русской истории.
В июле 1645 г. скончался Михаил Федорович Романов. Он не оставил завещания, поэтому вопрос о престолонаследии должен был решать Земский собор (в 1613 г. на царство выбирали не династию Романовых, а лично Михаила Федоровича). Старомосковская традиция повелевала, чтобы царский венец перешел к сыну умершего царя – Алексею Михайловичу, и в итоге Земский собор признал престол за наследником. При венчании на царство Алексей в отличие от отца не брал на себя никаких письменных обязательств перед боярами и собором. Его самодержавную власть формально ничто не ограничивало.
Шестнадцатилетний царь обладал взрывным темпераментом, но был отходчив и незлопамятен. В отношении близких людей он проявлял доброту и умел слушать собеседников. Царь старался приближать к себе умных людей, которые нередко превосходили его талантами.
Молодой царь Алексей всецело вверился боярину Морозову, который был его воспитателем и не расставался с ним в течение тридцати лет. Морозов был горд, честолюбив, неразборчив, но образован, умен и очень ловок; он искусно решил запутанные дипломатические дела, завещанные предыдущим царствованием. Когда Алексей вступил в брак, Морозов не устрашился многочисленности ближних людей и временщиков, появившихся вместе с новой царицей, Марией Ильиничной Милославской. Вместо злоумышлений на здоровье и красоту царицы, как делалось в подобных случаях, Морозов предпочел разделить власть с царицыными родственниками и упрочить ее, женившись на сестре Марии Ильиничны. Таким образом, он к прежнему званию любимца присоединил новый звание ближнего человека и упрочил свою власть.
Внутреннее состояние государства в первые годы царствования Алексея Михайловича было так затруднительно, что внешние действия не могли быть энергичны. Государство, только начиная знакомиться со всеми тягостями державы, понимало, что необходимо иметь армию, наемные войска, военные снаряды, дипломатию и администрацию, и было вынуждено постоянно увеличивать налоги, которые были тем обременительнее для каждого, что число налогоплательщиков уменьшилось. Однако русская администрация соединяла с новейшими потребностями прежние пороки: продажность служащих, безнаказанность любимцев и их креатур и недостаточная организация суда доводили до крайности население, которое отличалось меньшей терпеливостью, чем прежние поколения.
В 1646 г. была проведена подворная перепись черносошных, владельческих, монастырских, дворцовых крестьян, посадских людей. Тяглецов перевели с «сошного письма» на «дворовое число». Тягло теперь платили не с количества земли («сохи), а с числа дворов. Переход на подврорную подать несколько увеличил доход казны. Но народ быстро понял, как уходить от налога: отец-крестьянин и его взрослые сыновья семьями не делились, а жили большими семьями.
