Ознакомительная версия.
Глава 3
«Король умер! – Да здравствует король!»
Неудовлетворенность принца Уэльского своим положением, ограничениями в свободе и ответственностью преследовали его, толкая на то, что еще до коронации он уже несколько раз на словах отказывался от трона.[67] Забегая несколько вперед, к периоду отречения, можно сказать, что Эдуард никогда особо не стремился стать королем и воспользовался первой же удобной ситуацией, чтобы избавиться от ненавистной ему перспективы править страной. Очевидно, что «обязанности по крови» его тяготили – он с радостью пользовался всеми привилегиями сначала будущего наследника, а затем и принца Уэльского, но был совершенно не готов взять на себя ответственность за страну. Несмотря на то, что должность короля или королевы Соединенного Королевства является по большей части номинальной, так как права и возможности суверена ограничены конституцией, он все же формально является главой государства, религии и нации. Английский король несет всю полноту ответственности перед своими подданными, защищает честь нации, он – глава стран Содружества и Англиканской церкви; суверен, как никто другой, обязан чтить и соблюдать традиции и законы британского государства. Понятие royal, то есть «королевский», давно уже стало тождественным понятию «знака качества». Все королевское должно быть совершенным, в том числе и сам король. Смог бы Эдуард с достоинством нести эту нелегкую ношу? – вряд ли. Он с самого детства боролся против устаревших, по его мнению, и претивших ему устоев. Его дерзкий, противоречивый характер проявлялся буквально во всем: в отношениях с королевской семьей, отцом, в неспособности построить свою собственную семью, заводя один за другим романы с замужними женщинами, в неуважении своего собственного статуса принца, в ведении разгульного образа жизни, ни коим образом не соответствующего должному. В отличие от своего младшего брата Альберта («Берти»), который впоследствии стал королем Георгом VI, проявил себя достойным правителем, несмотря на дефект речи (заикание), и провел страну через все ужасы Второй мировой войны, подняв национальный дух и популяризируя монархию, Эдуард не считался с мнением отца и семьи ни в выполнении общественной работы, ни в выборе женщин – он всегда перечил своему отцу, королю Георгу V. Далеко не все дети слушаются своих родителей, но в случае Эдуарда этого делать было категорически нельзя, ведь его отец не просто родитель – он, прежде всего, монарх. Более того, может ли человек, избегая уплаты налогов и ведя «черную» бухгалтерию, идущую вразрез с законом, быть впоследствии хорошим правителем?! Если он априори неуважительно относится к закону, то как он может его представлять и защищать?!
Но, так или иначе, Эдуард был всеобщим любимцем. Этот высокий, светловолосый, голубоглазый, элегантный и чрезвычайно современный мужчина, имел большую популярность в народе. Кроме того, он вел активную общественную деятельность, обещая людям именно то, что они от него ждали. Обещания так и остались обещаниями, но это уже детали – ему удалось завоевать толпу. Кто знает, куда могло завести подобное притворство.
Георг V тоже несколько раз делал предположение о том, что не исключена возможность отречения Эдуарда. Отец и сам чувствовал настроение сына. Летом 1935 года один из представителей Эдуарда сэр Лайонел Халси написал, что король считает, что было бы лучше для страны, если бы Эдуард и впрямь отрекся от престола.[68] В конце того же года, будучи совершенно больным и подавленным, Георг V делает запись в своем дневнике: «Мой старший сын никогда не станет моим преемником. Он отречется»[69]… «Не пройдет и года после моей смерти, как этот мальчик [Эдуард. – Прим.] погубит себя».[70] Но наиболее показательна его запись, сделанная за несколько недель до смерти: «Я молю Господа Бога, чтобы мой старший сын никогда не женился, и у него не было детей, чтобы ничто не могло стоять между Берти, Лилибет[71] и троном».[72]
Здоровье короля начало беспокоить его с зимы 1934/1935 года. Будучи заядлым курильщиком всю свою жизнь, Георг подцепил неизвестную легочную инфекцию, и физическое состояние его начало стремительно ухудшаться, прогрессируя в более серьезное заболевание. Личный врач Георга, лорд Даусон отмечал, что сердце может не выдержать и отказать в любой момент, поэтому всех родственников, в том числе и Эдуарда, которые на тот момент находились вдали от короля, срочным порядком вызвали в Сэндрингем.[73] Уже ощущая свою скорую кончину, Георг V стремительно терял еще и душевное спокойствие, понимая то, что с его уходом страна перейдет к Эдуарду, а это не сулило ничего хорошего. 16 января 1936 года все родственники уже были вокруг умирающего короля, понимая, что Георг V доживает свои последние дни. Вечером 20 января 1936 года лорд Даусон сделал запись, которая уже к концу дня стала главной цитатой для Би-би-си, «жизнь короля мирно движется к своему концу».[74] Георг V впал в кому, и за несколько минут до полуночи его не стало, о чем официально и было объявлено.
Однако эти события 50 лет спустя приняли совершенно другой оборот, когда были обнаружены и опубликованы записи доктора Даусона. В них говорится о том, что королю была введена определенная доза лекарства в организм, которая вскоре спровоцировала его смерть. Таким образом, Георгу облегчили мучения и помогли практически безболезненно уйти из жизни[75] – король стал жертвой эвтаназии.[76] Это же подтверждает письмо Эдуарда Кеннету де Кореи, где он пишет следующее: «Позже тем же вечером, после ужина, Даусон подошел ко мне и моей матери и сказал нам обоим: «Вы же не хотели бы, чтобы он испытывал длительные, непереносимые страдания?». Моя мать ответила, что, конечно, нет, и я подтвердил. И лишь спустя много лет, вспоминая произошедшее, я понял всю фатальность произошедшего – Даусон предложил нам облегчить уход моего отца из жизни. Я был потрясен, когда узнал, что Даусон ввел моему отцу не одну, а две смертельные инъекции лекарства в организм. Этого я уж точно не имел в виду, когда говорил, что хочу облегчить мучения моего отца… По факту – Даусон убил моего отца!».[77]
Хотя Даусон в своих записях писал нечто иное – он утверждал, что именно принц настаивал на скорейшем избавлении короля от мучений и решении этого вопроса незамедлительно, убедив в этом и королеву-мать.[78] Даусон ввел сначала большую дозу морфия, а потом кокаина в вену Георга.[79] Все уколы королю делала медсестра, обычно проводившая все процедуры под присмотром доктора. Однако, в данном случае, Даусон все сделал самостоятельно, зная, что информация об этом в ближайшее время уж точно не просочится в прессу. Дело в том, что процедура эвтаназии была и является до сих пор незаконной. У человека механически провоцируют смерть, а это противоречит не только законам человеческим, но и божественным. Но в данном случае, процедура была санкционирована королевой и наследником, поэтому обвинить доктора в преднамеренном убийстве нельзя. Кроме того, что кажется еще более бесчеловечным, это то, что доктор торопился со смертью, дабы поспеть к утреннему выпуску Таймс.
Вся семья, за исключением Генри (он был болен), стояли вокруг постели умирающего короля. Когда Даусон объявил о его смерти, королева поцеловала лоб Георга V, затем поклонилась своему сыну Эдуарду и поцеловала его руку, уже в качестве нового короля. Остальные сделали то же. Как пишет официальный биограф королевской семьи Филипп Циглер, Эдуард был безутешен, – он впал в истерику и разразился громкими рыданиями на плече своей матери.[80] Эдуарду было несвойственно такое поведение. Кто знает, что поспособствовало этому в большей степени – потеря отца, или осознание, что мальчишеские безмятежные годы закончились, и пришло время тяжелого бремени короля. Так началось его короткое, беспрецедентное правление – Дэвид стал Эдуардом VIII.
Некоторое время тело покойного короля Георга V находилось в Вестминстерском аббатстве в Лондоне. 28 января похоронная процессия двинулась по главным улицам через весь Лондон. Уоллис Симпсон наблюдала за шествием из Сейнт-Джеймского дворца – так было задумано новым королем. Гроб Георга V был водружен на пушечный лафет,[81] а сверху на нем лежала Императорская корона. Во время процессии упал мальтийский крест с короны, инкрустированный бриллиантами и сапфирами. Один из офицеров сразу же поднял его, стараясь не привлекать лишнего внимания. Эдуард, заметивший это, пришел в ужас, забормотав: «Боже! Что же будет дальше?!».[82] Один из министров, услышавший Эдуарда, сказал своему соседу: «Это станет лейтмотивом его правления…».[83]
Ознакомительная версия.
