Ознакомительная версия.
У нас появился певец по имени Брайан Гроувс, темноволосый сердцеед, немного похожий на Джонни Джентла, если вы такого помните[13]. И, наконец, к нам присоединился басист Джон, рослый парень, которого выгодно отличало от всех прочих то, что у него была бас-гитара Fender и усилитель, – его можно было бы назвать Биллом Уайменом Северного Уэльса. Господи, подумали мы, вот он – долгожданный успех! Но, как ни странно, успех к нам так и не пришел. Мы много играли на танцевальных вечерах на фабриках, на свадьбах и так далее, а потом я начал беспокоиться: было очевидно, что это еще не успех. Потом из группы стали уходить музыканты, и в конце концов мы с Дейвом остались в группе вдвоем, и некоторое время мы играли инструменталы в две гитары. На этом закончилась история The DeeJays. Я присоединился к другой местной группе, The Sapphires, но у них был ужасный гитарист, которого я терпеть не мог, – надутый, как индюк. В общем, в Уэльсе у меня было всего два варианта, эта группа или фабрика Hotpoint; неудивительно, что я уехал.
В Манчестер я прибыл, вооруженный гитарой Eko. Гитара была дрянь! Ее как будто сделали из концертного пиджака Либераче – сплошь серебряные блестки с черным. У нее на корпусе было десять переключателей, и только два из них работали. Остальные были для вида: я снял панель и обнаружил, что к ним вообще не было проводов. Впрочем, я скоро обменял эту гитару на Harmony Meteor (жаль, что она у меня не сохранилась), а ее – на Gibson 330, бюджетную версию 335-го. И группы я менял с той же скоростью, что и гитары. Сперва я играл с The Rainmakers; не помню, как я их нашел, но к тому времени их золотые деньки уже прошли, и я не задержался там надолго. Потом я недели три играл с другой группой. Я даже не помню их названия – вот как они были хороши. После этого я присоединился к The Motown Sect и провел с ними следующие три года.
С их гитаристом Стюартом Стилом и басистом Лесом я познакомился, просто тусуясь в Манчестере. У них был барабанщик по имени Кевин Смит (который жил по соседству с Иэном Брэди и Майрой Хиндли[14]), а я стал вторым гитаристом и к тому же пел почти все песни. Я не особенно любил петь – я и сейчас не очень это люблю, то теперь-то я, конечно, привык. Через два года Лес ушел из группы, и мы позвали моего знакомого басиста по имени Глин – но мы почему-то звали его Глан. Глан был странным персонажем. У него за всю жизнь была только одна девушка, и как только они познакомились, то сразу стали пробовать всякие странные штуки в постели. Его девушку мы уже видели раньше: она гуляла по песчаным дюнам в Уэльсе и все время носила белое бикини из замши – такой тонкий, обтягивающий материал. И она ни с кем не разговаривала. Никто не был с ней знаком, но все этого хотели! А потом в один прекрасный день она появляется с Гланом, а он в свои двадцать лет уже начал лысеть. Впрочем, он был хорош собой. Он немного напоминал Денниса Куэйда, актера, сыгравшего Джерри Ли Льюиса в фильме «Большие огненные шары», только у того была целая копна волнистых светлых волос.
Так вот, The Motown Sect были отличной ритм-энд-блюзовой группой. Стюарт был очень хорошим гитаристом, особенно по тогдашним меркам. У него была гитара Gibson Stereo 345, такой тогда никто еще не видел. И еще усилитель Vox с возможностью разгонять высокие частоты, тоже повод для гордости. «Секта» играла как раз такую музыку, какую хотел играть я, так что я замечательно вписался в эту группу. Мы назывались The Motown Sect только потому, что артисты лейбла Motown были тогда в моде, и это помогало нам находить работу. Но мы не играли песни в стиле соул, ни разу ни одной не сыграли. Мы все носили длинные волосы и полосатые футболки, у нас была губная гармоника, и мы играли блюз. Еще мы делали отличные каверы на песни The Pretty Things и The Yardbirds. Мы объявляли со сцены: «А теперь песня для всех фэнов Джеймса Брауна!» В зале кричали: «Даааааа!» А мы продолжали: «Эту песню написал Чак Берри, она называется…» Некоторые слушатели на это велись, потому что не знали песню. Другие были недовольны, но что, черт возьми, они могли сделать? Понимаете, мы-то были на сцене: ничего не попишешь.
У нас толком не было аппарата, его ни у кого в то время не было. Однажды мы играли на разогреве у The Pretty Things в таун-холле Галифакса, и всего аппарата у нас был один 30-ваттный усилитель. Можете себе представить? Теперь я один включаюсь в два стека мощностью 100 ватт каждый, а в то время все – бас, две гитары и вокал – включалось в один 30-ваттник размером с нынешний комбик для домашних занятий. Мне-то самому кажется, что я всю жизнь играю на одной и той же (оглушительной) громкости, но это, очевидно, не так. Пожалуй, в те времена мы играли аккуратнее, потому что каждую ноту было хорошо слышно. И мы всегда использовали те колонки, которые были на площадке. Так все делали, даже Хендрикс через несколько лет так делал. Хендрикс играл на местных порталах на протяжении всей своей карьеры в Англии. В некоторых залах, где нам приходилось играть, стояли две 10-дюймовые напольные колонки, по одной с каждой стороны сцены, и маленький усилитель в металлическом корпусе с ручками сзади, чтобы его таскать. О чем тут говорить. Я никогда не пойму, как мы вообще могли работать на таком аппарате. С другой стороны, какую бы херню ты ни делал в двадцать лет, потом ты не можешь взять в толк, как тебе это удавалось. Вспомнишь что-нибудь и думаешь: твою ж мать! Что я творил! Нет, я точно не мог такое делать!
Затем из группы начали уходить музыканты. Стюарт, при всем своем таланте, так ничего и не добился – отдал себя на растерзание своей вечно нудящей мамаше и жене. В любом случае я хотел выбраться из Манчестера, потому что у нашей группы явно не было перспектив. Когда я впервые увидел The Rocking Vicars, я немедленно понял, что это мой шанс.
Впервые я увидел Преподобного Блэка и The Rocking Vicars в манчестерском клубе Oasis. Там выступали все успешные рок-группы. «Викарии» мне сразу понравились. У барабанщика в установке было две бочки – я такого прежде не видел, – и он сидел спереди сцены. Они все были в финской национальной одежде: сапоги из оленьей кожи, белые штаны с шнуровкой на ширинке, лапландские блузы и воротнички, как у викариев. Я решил, что это круто. Они играли ужасно громко и закончили концерт тем, что разгромили свое оборудование, просто разнесли все в щепки. Это тоже было очень круто. И у них были длинные волосы.
Барабанщик в The Motown Sect все время доставал нас идеей, что мы должны постричься покороче. Однажды мы ходили в Oasis на концерт The Who, и с тех пор он только и делал, что нудел: «О-о, они так классно выглядят с короткими стрижками, правда?» Да ну на хер! Я не собирался стричься. Собственно, я остался последним человеком в группе, который не постригся. Остальные это сделали. Они вообще меня злили – чем дальше, тем больше. В конце концов я снова пошел в Oasis на The Rocking Vicars, и они были чертовски хороши, так что я навел справки. Оказалось, что они считали своего гитариста не особенно ценным кадром, и я стал постоянно ходить к ним на концерты.
На прослушивании в The Rocking Vicars я впервые разбил гитару. Я, в общем, никогда не умел играть на гитаре соло – и до сих пор не умею. Но я их одурачил: выкрутил звук на полную громкость и быстро-быстро елозил пальцами по грифу. В завершение я вскочил на пианино. Оно подо мной рухнуло, и я хорошенько потоптался на нем и расколошматил свое оборудование. Все-таки это беспроигрышный трюк. В моей жизни было много случаев, когда мне стоило расхерачить гитару, но я этого не делал, потому что у меня была только одна гитара. Штука в том, что если бы я тогда разбивал свои гитары, у меня как-нибудь появлялись бы новые. Я бы от этого только выиграл.
«Викарии» немедленно меня взяли, и я играл с ними больше двух лет, с 1965 по 1967. У них была гитара Fender Jazzmaster, которая досталась мне как новому гитаристу. У меня был «телекастер» (я его как раз недавно выменял на свой 330-й Gibson), и я приделал гриф от «телека» к корпусу «джазмастера». Получилась чудесная гитара, я играл на ней все то время, что работал с Vicars. Когда я уходил, мне пришлось вернуть им корпус от «джазмастера» – но мне ли их судить?
Певец «Викариев», Гарри Фини, носил прозвище Преподобный Блэк. Он был очень похож на Питера Нуна из Herman’s Hermits. Когда он пел, то делал руками «дворники» – поднимал вверх указательные пальцы и двигал ими из стороны в сторону. Но он был хорошим фронтменом, и девчонки были от него без ума. Басист по имени Пит вскоре ушел, и его заменил Стив Моррис, или попросту Моггзи. Он был скупердяем – унаследовал это от отца. Однажды я был у них дома. Я пошел в туалет, и его папаша крикнул мне снизу: «Четыре листочка, не больше!» Настоящий Скрудж.
Одно время с нами играл гитарист по имени Кен, он водил гоночный «мини-купер» и буквально пылинки с него сдувал. Но он никак не мог раздобыть такие специальные колеса со спицами, это была редкая вещь. И вот однажды на дороге его обгоняет другой «мини-купер» – проносится мимо как ошпаренный. На ближайшем круговом перекрестке Кен видит этот второй «мини-купер» – он лежит на крыше, весь всмятку, колеса еще крутятся, тело хозяина наполовину торчит из окна – он без сознания, весь в крови. Кен и думает: ага, чувак, так ты в отрубе! Снимает эти гребаные колеса, отвозит их на какую-то ферму и сует в стог сена. Потом звонит в полицию и возвращается на тот перекресток, а там коп, и он ему показывает: «Ты смотри, какой-то ублюдок стырил у него колеса!» А Кен согласно кивает и говорит: «Ага, бывают же ушлепки». Вот какие люди играли в The Rocking Vicars.
Ознакомительная версия.
