каторжных работ с лишением всех прав состояния и отставкой ряда руководящих полицейских чиновников. После этого, вплоть до развала империи в 1917 г., деятельность сотрудников ДП и секретной агентуры стала более осторожной и осмотрительной, даже при выявлении очевидных фактах антигосударственной деятельности полицейские и жандармские чиновники на местах предпочитали отыгрывать «в стол» [37]. При этом, в защиту А. А. Лопухина следует отметить, что наравне с борьбой с революционным движением, он в равной мере видел опасность в экономическом развитии страны и пытался активно бороться с религиозно-политическим сепаратизмом, адекватно и комплексно оценивая угрозы национальным интересам России [38].
На наш взгляд, именно процесс Лопухина привел к росту политической апатичности в структуре, единственно юридически и организационно призванной к борьбе с ним. И это резко повлияло на позиции самодержавия – всего за несколько лет прочно стоявший еще к началу XX в. царский престол рухнул. После дела Лопухина в деятельности многих руководителей Департамента полиции заметно стремление дистанцироваться от образа притеснителя общественных свобод.
Было бы глупо думать, что деятельность жандармских чинов оставалась без контроля. За ними тоже наблюдали. Это были и местные чиновники, и священники. Так, соблюдение православных обрядов жандармами тщательно контролировалось. В частности, 19 марта 1915 г. пунктовый офицер в Усмани А. П. Зобнин докладывал в рапорте: «Удостоверение священника Космо-Дамиановской церкви г. Усмани об исполнении мною обряда говения в сем году при сем представляю» [39]. Впрочем, взаимоотношения имперских служб государственной безопасности и Синодальной православной церкви заслуживают особого внимания и отдельного разговора.
Особым рефреном в морально-психологическом обеспечении личного состава жандармских структур в начале 1910-х гг. стало отождествление сотрудников с защитниками Родины. Вступление Российской империи в Первую мировую войну облегчило этот процесс и дало жандармам в глазах общественности право на некоторые ограничения в деле их борьбы со внешними врагами царя и Отечества. Нет никакого сомнения в том, что начало Первой мировой войны со многих жандармских чинов сняло определенные внутренние сомнения.
Очень характеристичным для понимания мироощущения жандармов в этот период стало обращение к своим бывшим подчиненным выдающегося государственного деятеля Российской империи, московского губернатора и командующего Отдельным корпусом жандармов В. Ф. Джунковского, последовавшее после его отставки 19 августа 1915 г. после неудачной попытки разоблачить в глазах Николая II Г. Е. Распутина. В приказе по Отдельному корпусу жандармов № 290 от 9 сентября он писал:
«…Оставляя ныне занимаемую мною должность командира Отдельного корпуса жандармов, я невольно оглядываюсь на минувшие два с половиной года со времени вступления в командование корпусом.
Вступая в командование корпусом, я в приказе от 6 февраля 1913 года отметил главнейшие руководящие начала, долженствовавшие лечь в основу нашей общей деятельности. Я особенно настаивал в нем на том, что наш корпус входит в состав доблестной Русской армии, что налагает на каждого из его чинов обязанность строго следить за своими действиями поступками, дабы высокое это звание не было умалено.
Исходя из той мысли, что самоотверженность и преданность корпуса престолу и Родине, доказанная всем его историческим существованием, находится вне сомнения. Я призывал в то же время всех чинов его в борьбе с противогосударственными и противообщественными силами пользоваться с особыми предосторожностями предоставленными им исключительными полномочиями, ибо чем обширнее власть и права, доверенная монархами какому-либо лицу или учреждению, тем бережнее ими следует пользоваться в жизни.
Наступившие военные события, к глубокому моему нравственному удовлетворению, ярко подчеркнули, насколько чины корпуса живо восприняли выдвинутые в моем приказе качества, всегда связанные с высоким званием русского офицера и солдата…» [40].
Вчитываясь в проникновенные слова Джунковского, становится очевидным, что командующего ОКЖ явно волновали моральные стороны служебной деятельности. Очевидно и то, что подобных моральных высот он требовал и от своих подчиненных, видя в них защитников законности и правопорядка, а не полицейских провокаторов и карьеристов. Трудно сказать, предчувствовал ли он суд истории над деятельностью своих коллег в многовековом общественном процессе, понимал ли неизбежность крушения самодержавия в России в ближайшие годы, но исторически можно говорить, что войти в качестве рыцаря от спецслужб в анналы истории ему удалось.
«Обращаясь к деятельности корпуса внутри страны, вне театра войны, я не могу не высказать также глубочайшей благодарности чинам корпуса, проявившим должную зоркость и строгость в борьбе с преступными силами и в то же время не преступившими пределов необходимости. Мне отрадно видеть, что в этой именно отрасли службы за время моего командования корпусом официальные чины всегда памятовали о том высоком значении мундира, достоинство которого они обязаны всегда поддерживать с честью…
Какие бы невзгоды и испытания не выпадали на вашу долю, никогда не забывайте, что вы члены Русской армии и носите в себе те высокие благородные качества, которыми особенно прославила себя наша геройская армия в настоящую тяжелую жестокую войну…» [41].
Джунковский прекрасно знал опасность и тяготы службы нижних чинов ОКЖ, которые постоянно могли наткнуться на пулю или попасть под самодельную бомбу, оставив без кормильцев свои семьи. Поэтому он много сделал для поддержки именно нижнего жандармского звена, создал кассу взаимопомощи, льготные условия для поступления детей нижних чинов в военные учебные заведения. Неслучайно в прощальном приказе у него звучат даже нотки извинения перед ними:
«Отметив безупречную деятельность офицерского состава корпуса, я считаю своим долгом обратиться с самой искренней благодарностью и к молодцам нижним чинам корпуса. Об их службе я сохраню самую отрадную память, она проникнута была всегда теми свойствами, которые отличают вообще русского солдата – преданностью престолу, любовью к Родине, честностью исполнения долга, неустрашимостью и неутомимостью в работе» [42].
Таким образом, Джунковский меняет формулу «Православие, самодержавие, народность» (появившийся как антитезис девизу Великой французской революции «Свобода, равенство, братство») на собственную, джунковскую, формулу: «Защита Родины, законность, корпоративность».
Надо признать, что Владимиру Федоровичу удалось добиться серьезных успехов в изменении общественного сознания в отношении сотрудников Департамента полиции. Да и революционеры это тоже оценили. При этом не надо забывать, что 12 января 1905 г. капитан Джунковский был назначен адъютантом великого князя Сергея Александровича по должности командующего войсками, а 4 февраля 1905 г.
