Что касается профессора Фридриха, то именно его мнение как эксперта, заключавшееся в том, что ее исчезновение можно не связывать с педофильской порнографией, остановило полицейское расследование в данном направлении.
На пресс-конференции вскоре после освобождения Наташи ему задали вопросы: «Правда ли то, что в 1998 году вы написали заключение относительно среды в ее семье? Что в 1998-м существовало предположение, будто в обстановке ее семьи могло осуществляться сексуальное насилие? Правда ли то, что вы разбирали данное предположение в своем заключении? И к какому выводу вы пришли?»
Профессор Фридрих заметно сконфузился и ответил: «Я работал с группой криминалистов, снабжавших меня информацией. Также я мог получать ее и сам».
ВОПРОС: К какому же выводу вы пришли?
ОТВЕТ: Я не знаю, засекречен ли до сих пор полицией тот доклад. Я не буду давать каких-либо комментариев. Написанное там было лишь моими соображениями.
Клаудии не предъявили обвинений в каком-либо преступлении из-за фотографий, если их сделала действительно она, как утверждает ее мать. Когда авторы обратились к ним за подтверждением, семья отказалась объясняться. Тех нескольких детективов, что работали по делу Наташи на протяжении нескольких лет, потрясло, что эти снимки были расценены как невинные.
Макс Эдельбахер, шестидесяти двух лет, бывший руководитель созданной для поисков Наташи полицейской группы, ответил на наши вопросы и классифицировал Наташу как подвергшуюся жестокому обращению. Он рассказал:
Девяносто пять процентов дел о пропавших детях разрешаются в течение двадцати четырех часов, когда же в данном случае этого не произошло, мы вызвали ее мать для беседы.
Она была хорошо известна как любительница мужского пола. Подробности ее отношений быстро выяснились в самом начале расследования. Необходимо было должным образом изучить мужчин из ее окружения, особенно тех, кто был знаком с Наташей. Примером недобросовестного ведения дела явился провал в организации поисков местопребывания Наташи. Было ошибкой больше не придерживаться данной версии.
Я знаю и о фотографиях, и о том, что их показывали Максу Фридриху, но я полагаю, что он ввел в заблуждение всех, внушив, будто это не стоит расследовать дальше. Я также считаю, что был допущен промах в назначении его ответственным за уход за ней, когда она нашлась. Я все-таки поговорил с Клаудией, и она подтвердила, что фотографии сделала она.
Когда Наташа оказалась на свободе и ее отвезли в полицейский участок в Донауштадте, ее продержали там, может, час или два, и, по моему мнению, это стало самым неверным шагом из всего допущенного. Это было время, когда можно было раскрыть дело и выяснить всю правду. Вместо этого ее допрашивали женщины-полицейские в участке, где по делу ничего не знали и не имели представления, какие вопросы нужно задавать. Вдобавок те, кто принял следствие в 2002 году, прежде им не запинались и поэтому не были информированы так, как первоначальная группа. Если бы в этот ключевой час или два к ней получил доступ кто-нибудь из первоначальной группы, то он смог бы раскрыть загадки, которые до сих пор остались в этом деле. Я не критикую полицейских из Бургенланда, но все-таки у них не было опыта работы с преступлениями столичного уровня, и если бы ее допросил венский полицейский, то положение могло бы оказаться совершенно другим.
В итоге у Наташи теперь собственная история, которой она и придерживается. Я не знаю, что происходило во время бесед между ней и Максом Фридрихом, но мне известно, что полиция так и не получила надлежащего доступа к фактам и что ее семья также отмалчивается. Вместо этого ее проконсультировали, и возможность прояснить все события оказалась упущенной. Ей позволили создать собственную версию, и вряд ли кто теперь разберется с этим на какой-либо стадии. Думаю, самое большее, на что мы можем надеяться, это на то время, когда ей исполнится по крайней мере лет тридцать или больше, вот тогда и сможет проясниться хоть что-то, похожее на истину, или, возможно, вся истина, сейчас же это нереально.
Нам известно, что тогда с Наташей дурно обращался любовник ее матери, он кричал на нее и был с ней жесток, а она рассказывала об этом другим, с кем мы беседовали, в том числе жаловалась и своему отцу. Моя жена работала учительницей в ее школе и говорила мне, что Наташа определенно была странным ребенком, несомненно умной, но не исполнительной, как того можно было бы ожидать, и обладала не по годам искушенным здравым отношением к себе.
Венцель Шриманек, пятидесяти шести лет, и его жена Лотта до сих пор живут на той же лестничной площадке в той же многоэтажке, где и Бригитта Сирни: некогда они сидели с маленькой Наташей, когда Сирни отсутствовала — что, по их утверждению, случалось довольно часто. Господин Шриманек, водитель грузовика, чех по национальности, очень хороший друг Людвига Коха и регулярно встречается с ним, чтобы посидеть за пивом да поболтать о старых денечках. Маленькая Наташа произвела на него впечатление, как он рассказал нам:
Наташа была самым умным ребенком из всех, кого я когда-либо встречал. Она постоянно говорила и развлекала всех вокруг себя. В шесть лет она могла по-настоящему поговорить со взрослым и всегда знала ответы на все вопросы. Когда ей было около пяти, мы играли с ней в карты.
Она была и очень забавным и остроумным ребенком, все время шутила и всех веселила. Она и вправду была очаровательной маленькой девочкой.
Наташа любила животных, играла со всеми соседскими кошками и собаками, у нее у самой была кошка, Таши, которая до сих пор живет у господина Коха. Ей нравилось смотреть телевизор, но она также часто гуляла и играла с другими детьми.
Раньше она много рисовала. Ей нравилось рисование и тому подобное — она любила творческий процесс.
Чета Шриманек вместе с Кохом, Сирни и маленькой Наташей когда-то вместе уезжали из Вены на выходные и часто наведывались в соседнюю Венгрию (но не в дом Коха). Господин Шриманек вспомнил одну из этих поездок:
Однажды, когда мы были в Венгрии, Люки (прозвище Коха) объявил, что у него для нас сюрприз. Он усадил нас в повозку, и мы поехали по проселочной дороге. Он как раз объяснял, каким интересным будет сюрприз, когда перед нами на дороге оказалась лужа. Одна из лошадей попыталась перепрыгнуть через нее, а другая просто остановилась. Из-за этого ось повозки сломалась и та начала переворачиваться.
