У крайних домов разведчикам встретилась вышедшая из церкви процессия. Впереди шагал поп и пел. Пела и толпа, следовавшая за попом. Солдаты свернули влево, уступая дорогу. Ванин внимательно и удивленно глядел на процессию. Чем-то непонятным повеяло от нее на советского солдата, и Сенька особенно остро почувствовал, что он находится на чужой земле и что его окружает сейчас совершенно иной, словно вернувшийся из далекого прошлого мир. Растерянно мигая светлыми ресницами, разведчик с недоумением слушал грустное пение.
Город был пустынен. Изредка промелькнут две-три человеческие фигуры и скроются за высокими воротами. На маленькой замусоренной городской площади красовался балаган. Возле него никого не было. Только тощая пестрая собака обнюхивала что-то.
Колонна миновала город, прошла еще километра два и вступила в большое румынское село. Жители села вели себя сперва сдержанно. На улице появлялись лишь ребятишки. Они смотрели своими большими черными глазами на советских солдат молча, настороженно, с неудержимым любопытством, но боялись. Солдатам было от этого неловко, и они все время пытались расположить детей к себе.
-- Иди, иди же сюда! Ты, грязноносый! Брось мамалыгу-то, иди, я тебе чего дам! -- манил Ванин к себе чумазого мальчонку, зажавшего в смуглом кулаке кусок остывшей мамалыги. Малец не решился подойти сам, но и нe убежал, когда Сeнька приблизился к нему. Разведчик поднял eго на руки и понес.-- Что ж ты дрожишь так?.. Я не трону тебя... Понимаешь?..
-- Ну штиу...-- мальчишка трепетал в руках у разведчика, как пойманный зверек.
-- Ничего. Поймут скоро и не будут говорить "нушти", -- задумчиво сказал Шахаев, глядя на худого ребенка.
-- На вот, поешь,-- поощрял Ванин, всовывая в руку мальчика ломоть хлеба и неведомо где добытую им плитку шоколада.-- А мамалыгу брось. Скучная это еда...
Видя вокруг добрые, сочувственные лица, хлопец взял хлеб и шоколад. Сенька опустил его на землю, и он с пронзительно счастливым визгом помчался назад, где, сбившись в плотную кучку, ждали его приятели, такие же грязные оборвыши.
-- Бедный народ румыны,-- выдохнул Пинчук.
-- Что-то и зла на них нет,-- вдруг признался Сeнька.-- Вот воюют против нас, а зла нет...
Он посмотрел на товарищей, не осуждают ли они его слова. Понял, что нет, не осуждают.
Взрослое население появлялось на улице редко, так что солдатам не удавалось поговорить с румынами. Солдаты осматривали издали дома, постройки, делали критические замечания и заключения. Петр Тарасович успел приметить, что у большинства домов над крышами не видно труб, которые по обыкновению маячат над хатами. Это обстоятельство неожиданно вызвало горячий спор.
Молодой разведчик Никита Пилюгин, еще дома от своего отца наслушавшийся о загранице невесть каких чудес, склонен был утверждать, что трубы эти румынским крестьянам вовсе не нужны.
-- Это почему же? -- спросил Сенька, сердито глянув на Никиту.
-- А зачем они им, трубы эти? У румын, должно, во дворе отдельные кухни стоят. Там они пекут и варят...
-- А твоя дурная голова варит що чи ни? -- полюбопытствовал Пинчук.-Зимой що ж они, в холодной хате живут?.. Не знаешь, так помалкивай,-наставительно закончил Петр Тарасович.
-- Надо выяснить, почему труб нету. Интересно же! -- сказал Сенька. Он хоть в душе и соглашался со словами Пинчука, но со своими выводами не спешил. Старый разведчик, Семен любил оперировать фактами. С разрешения Забарова он пробежал по нескольким дворам и нигде кухонь не обнаружил. Вернувшись, коротко объявил Никите:
-- У тебя в голове, Пилюгин, максимум пять извилин. Это я тебе точно говорю. Нe обижайся!
Шахаев шагал впереди, рядом с Забаровым, прислушиваясь к солдатскому спору. Он еще не совсем оправился после тяжелого ранения, быстро уставал. Но на неоднократные просьбы Пинчука и Забарова сесть в бричку отвечал решительным отказом. Ему не хотелось выдавать свою слабость. Теперь же, прислушиваясь к разговору бойцов, он будто и вовсе не чувствовал усталости. Али Каримов, с его вечно удивленными карими глазами, засыпал парторга вопросами, и Шахаеву нравилось отвечать на них.
-- А какой теперь тут будет власть? -- спросил Али.-- Советский или еще какой?
-- Народ сам решит, Каримыч,-- ответил Шахаев.-- А чтобы он правильно решил, мы с вами должны вести себя тут хорошо. От нас много зависит, Каримыч. Понял?
-- Понял...-- не совсем уверенно сказал Каримов. Шахаев продолжал:
-- Ведь им о нас столько страстей-мордастей наговорили!.. И вот пусть теперь убедятся сами, что все это -- неправда.
За селом разведчики увидели цыганский табор. Цыгане вели себя совершенно по-иному. До этих вольных степных людей, очевидно, не доходила антисоветская пропаганда, и они не боялись русских солдат. Черная рать голых цыганят и полуголых цыганок ринулась на колонну. Слово "дай", произносимое на десятке наречий, сливалось в один оглушающий, гортанный гул. Когда разведчики прошли вперед, цыгане начали осаждать следующую колонну. Должно быть, они уже успели убедиться в добросердечии русских бойцов.
-- Вот это да! -- пробормотал Сенька, вытирая потный лоб. Ему, лихому вояке, было стыдно за минутную робость, которую он испытал при виде устремившейся на них шумной толпы.-- Их бы только в психическую атаку посылать...
Впереди и по бокам виднелись холмы, покрытые лесами, фруктовыми садами и виноградниками.
-- Земля богатая тут. А люди живут бедно,-- обращаясь к Акиму, снова промолвил Пинчук, жадно глядя на окружавшую его местность.
-- Откуда же быть им богатыми,-- тихо проговорил Аким.-- Ты только послушай, Тарасыч, сколько видела и пережила эта маленькая несчастная страна!
Ванин, услышав эти Акимовы слона, приблизился и молча пошел рядом с Пинчуком и Ерофеенко: Сенька уже привык к тому, что его дружок Аким всегда расскажет что-нибудь новое, для него, Ванина, неизвестное. Сейчас из слов Ерофеенко Семен впервые узнал о печальной истории земли, по которой двигались советские войска.
Во времена Римской империи Румыния служила мостом для движения римских легионов на северо-восток, в Скифию. В эпоху великого переселения народов через нее проходили с востока на запад гунны, авары, хозары, печенеги, венгры, турки, татары. Начиная со средних вeков Румыния служила руслом встречного потока экспансии европейцев к Черному морю и на Ближний Восток.
-- А русские тут тоже были? -- не вытерпел Ванин.
-- Были, Семен, и не раз,-- тихо и задумчиво ответил Аким.-- Мы еще как-нибудь поговорим об этом. Ты, Тарасыч, любишь историю? -- спросил он Пинчука.
-- А як же, Аким,-- Петр Тарасович тяжело вздохнул.-- Мало учился я, вот беда...
Вышли в степь. Поле, по которому двигались колонны советских войск, было изрезано на мелкие лоскутки, клинья, полоски, перекрещено вдоль и поперек бесчисленными межами. Межи эти были чуть поуже самих полосок, и это особенно возмущало хозяйственную душу Пинчука. Наморщив лоб, он мысленно напряженно вычислял, сколько же теряется пахотной земли с каждого гектара из-за этих проклятых меж. Вышло -- много. Петр Тарасович негодовал:
