Настроение де Голля было подавленным. Летом 1916 года из Оснабрюка он впервые пишет родителям. Плененный капитан сообщает отцу, что «стал ничем», а чуть позднее жалуется матери, что «сердце его разрывается от горя в этом ненавистном плену»{29}. Но де Голль сам себя корит за такое малодушие. Он записывает в дневнике: «Надо быть человеком характера. Лучший способ преуспеть в действии — это уметь владеть собой»{30}. Капитан пытается забыть о своем униженном положении за книгой. Он читает все, что попадает ему в руки. По-древнегречески, по-латыни, по-французски, по-немецки. Де Голль ведет дневник, исписывает сотни страниц, приводя многочисленные цитаты из самых разных произведений{31}.
В 1917 году французского капитана переводят в крепость Ингольштадт на Дунае. Он понимает, что теперь находится недалеко от Франции, и тогда у него появляются мысли о побеге. Впервые де Голль неудачно пытается бежать из Ингольштадт. Его переводят в Розенберг. Оттуда он предпринимает еще две попытки. Французского капитана задерживают и заключают в военную тюрьму в Пассау, а затем опять в Ингольштадт. Он пишет отчаянные письма домой, иногда шифрованные, и просит у матери прислать ему штатскую одежду{32}. В 1918 году де Голля под конвоем перевозят в Вюрцбург. Он вновь осуществляет две попытки бежать. Тогда его отправляют в Магдебург.
Дни плена в последние полтора года войны тянутся невыносимо долго. Между попытками вырваться из лагерей де Голль занимает себя тем, что постоянно читает доступную немецкую прессу. Он пристально следит за военным положением и делами на фронтах войны. Капитан в курсе всех событий, обдумывает их и даже пытается делать прогнозы. Мало того, он пишет об этом и выступает перед своими товарищами по плену с лекциями. Они называются — «О войне», «О верховном командовании во время войны», «Ограничение вооружений»{33}.
В плену де Голль познакомился с французами, которые впоследствии станут известными — журналистом Реми Руром, командиром батальона[9] Жоржем Катру и другими. Среди заключенных Ингольштадта были и русские офицеры. Много лет спустя де Голль вспоминал, что «во время первой империалистической войны он… долго жил в одной комнате с Тухачевским» и даже усвоил от него отдельные русские слова{34}.
Осенью 1918 года душевное состояние капитана резко ухудшается. 1 сентября он пишет матери: «Я — заживо погребенный», а 1 ноября в письме к ней де Голль утверждает: «К огромной радости, которую я испытываю по поводу происходящих событий, примешивается и неописуемо горькое сожаление от того, что я сам не смог принять в них участие. Я думаю, что в течение всей моей жизни, долгой она будет или короткой, — это сожаление останется со мной»{35}.
11 ноября было подписано долгожданное перемирие с Германией. Франция вышла победительницей из самой кровопролитной войны в ее истории. За победу страна заплатила высокой ценой. Полтора миллиона человек пали на полях сражений, три миллиона получили ранения, шестьсот тысяч остались инвалидами. Погибли Пеги и Пишари. Почти в каждой семье справляли тризну по тем, кто не вернулся. И все же французы ликовали. Они устраивали торжественные встречи своим прославленным генералам, получившим за заслуги на войне маршальские жезлы. Это были Жозеф Жоффр, Филипп Петэн, Фердинанд Фош.
В небольшом доме Жанны и Анри де Голль в Дордони царила праздничная атмосфера. Свершилось чудо. Все четыре их сына — Ксавье, Шарль, Жак и Пьер — вернулись с войны к родному очагу. Шарль, конечно, радовался вместе со всеми. И все же он временами пребывал в унылом расположении духа, вспоминая о том, что не смог внести собственного вклада на победном этапе войны, и даже думал, не расстаться ли ему с военным мундиром{36}.
Родные и близкие убеждали Шарля, что он должен продолжать военную карьеру. Де Голль и сам понимал, что иного пути для него уже нет. В начале 1919 года его отправляют на стажировку на запад страны в военную школу Сен-Мексан. 25 января он сообщает матери: «Все складывается для меня хорошо. Можно сказать, я возрождаюсь, потому что вновь нахожусь в своей военной среде»{37}. Де Голль живо интересуется тем, что происходит в послевоенном мире и во Франции, куда постепенно съезжаются делегаты Версальской мирной конференции. Весной капитан пишет отцу: «Похоже, что политика Франции и Клемансо одерживает верх… Это означает полный политический, военный и экономический разгром Германии. Мы продиктуем такие условия ненавистному врагу»{38}.
Французы действительно смогли сделать то, о чем писал де Голль. На Версальской конференции председательствовал Жорж Клемансо, возглавивший правительство Франции на последнем этапе войны и внесший большой личный вклад в достижение победы. За энергичность и твердость характера он получил прозвище «Тигр». Клемансо принял самое непосредственное участие в разработке мирного договора с Германией. По его условиям Франции возвращались Эльзас и Лотарингия. Французские войска оккупировали левый берег Рейна, объявленный демилитаризованной зоной. Такая же зона протянулась на 30 километров вдоль правого берега Рейна. Угольные шахты Саара переходили в собственность Франции в возмещение разрушенных во время войны ее копий. Германии разрешалось иметь армию не более 100 тысяч человек, вербуемых на добровольной основе. Всеобщая воинская повинность в стране отменялась. Вооружение немецкой армии танками, самолетами, тяжелой артиллерией и подводными лодками не разрешалось. Наконец, Германия должна была выплачивать странам-победительницам очень большую денежную контрибуцию.
В апреле 1919 года де Голль принимает решение поехать в Польшу. Там организована французская военная миссия. Офицеры Франции проводят инструктаж польских военных. Капитан приезжает в маленькое местечко Рембертув под Варшавой и принимается за дело. Он чувствует себя вполне уверенно и сам отмечает: «Наконец-то я стал ощущать себя таким, каким был до этого жуткого плена. Ко мне возвратилась вера в себя и в будущее, И это главным образом оттого, что я нахожусь в школе офицеров, значит, в своей стихии»{39}. Настроение де Голля стало еще лучше, когда он узнал, что его наградили орденом Почетного легиона за мужественное поведение под Дуамоном.
Осенью 1919 года капитан ненадолго приезжает в Париж на свадьбу старшего брата Ксавье. Ему и самому скоро тридцать. Он тоже думает о своей личной судьбе и делится этим с матерью. «Я хочу, — замечает Шарль, — чтобы и у меня появилась семья и чтобы я смог в безмятежности глубокой, освященной богом любви дать другому человеку все счастье, которое способен дать мужчина»{40}.
