Духонин вечером 8 ноября запросил подтверждение распоряжения у возглавлявшего технически Военное ведомство генерала А. А. Маниковского. В разговоре по прямому проводу 9 ноября с руководителями большевиков Духонин отказался выполнить приказ. Тогда Совнарком уволил его от должности и назначил новым Главнокомандующим прапорщика Н. В. Крыленко. Одновременно по радио было передано распоряжение всем войсковым комитетам и солдатам выбирать уполномоченных и заключать соглашения со стоящими напротив них неприятельскими войсками8. Крыленко стал готовиться к отъезду в Ставку.
Эти инициативы Советского правительства обострили обстановку, сделали вопрос о мире еще более жгучим и актуальным и уменьшили шансы тех меньшевиков, которые надеялись еще на возможность достижения какого-то соглашения с большевиками по вопросу о власти. Формирование лагеря активных противников Советской власти пошло теперь быстрее. 9-11 ноября в Петрограде проходило совещание земских и городских представителей, главным образом принадлежавших к партиям меньшевиков и эсеров. На нем дважды выступил признанный лидер меньшевистской партии, в прошлом министр Временного правительства И. Г. Церетели. «Надо признать, — говорил он, — что демократия в настоящий момент переживает пассивное состояние, в то время как кучка авантюристов опирается на активную часть демократии, питающуюся теми иллюзорными лозунгами, которые кидают ей вожаки. Новая власть была создана. Страна не успела противопоставить ей свою организацию, но она не признала и не признает эту новую власть»9. Церетели требовал создать единый общедемократический центр, который мог бы привести к прекращению анархии и возрождению России «без гражданской войны и без излишнего кровопролития». Коснулся Церетели и проблемы мира. «Есть еще одна задача, — сказал он, — на почве которой должны объединиться демократические элементы страны, задача эта лежит во внешней политике. Нам всем должно быть ясно, что изолирование России может повести к великому несчастью — разделу и падению ее, но не потеряна еще возможность заключить мир такой, который даст гарантию целости России. Возможно еще, не откладывая в долгий ящик, заключить народный мир, который не погубил бы Россию». Но общий тон церетелевских речей был пессимистическим: «Здесь справедливо указывалось, что в моем докладе не было ясных указаний на выход из нашего тяжелого положения. Должен признаться, что при теперешних условиях отсутствия всякой власти я не вижу никакого выхода. Сегодня мы получили из Ставки сообщение, что противник отказывается вести переговоры о мире. Он отказывается не потому, что не хочет мира, а потому, что ему выгоднее, чтобы побежденный сдался на милость победителя»10.
Игра на тяге народа к миру (игра, прямо скажем, запоздалая) продолжалась и в заключительном выступлении И. Г. Церетели. Он говорил, что объективное положение вещей делает существенно необходимым для России заключить немедленный мир, но такой мир, который, в отличие от большевистского мира, не изолировал бы Россию от союзников. «И я глубоко убежден, — продолжал Церетели, — что если бы теперь в России была власть, признанная всем народом, то союзники, исходя из реального положения вещей, не сочли бы начало с нашей стороны мирных переговоров за повод порвать с ними»11. Можно было бы только пожалеть, что такие мысли не приходили на ум Церетели дней двадцать тому назад, когда «признанное всем народом» Временное правительство Керенского еще находилось у власти.
Позиция Церетели определила и новую резолюцию ЦК РСДРП о политическом положении от 13 ноября. Одна из двух задач партии на ближайший момент формулировалась так: «Подготовлять создание общедемократической власти для восстановления гражданских свобод, приступа к переговорам о всеобщем демократическом мире, а не о таком мире, который изолирует Россию и отдает ее народы на поток и разграбление германскому империализму; передача земли в ведение земельных комитетов и организация государственного контроля и регулирования промышленности и торговли»12.
Лидеры партий меньшевиков и эсеров, высшие чины армии, союзные послы в эти дни прикладывали максимум усилий, чтобы помешать предложению и началу прямых переговоров с немцами о перемирии и мире. Управляющий Военным министерством Маниковский и начальник штаба Марушевский 9 ноября послали телеграмму в Вашингтон с советами предотвратить обсуждение вопроса об условиях мира на проходившей уже в Париже конференции союзников. В тот же день Бьюкенен, тогда — дуайен (старшина) дипломатического корпуса в Петрограде, собрал послов и посланников стран Антанты для обсуждения ответа на циркулярную ноту Народного комиссариата иностранных дел с предложением о немедленном перемирии на всех фронтах и открытии мирных переговоров. Решено было не отвечать на ноту. Английский, французский и итальянский послы заявили, что их представители в Ставке выразят протест против начала переговоров о перемирии с немцами, так как это нарушает Лондонскую конвенцию осени 1914 г. о незаключении сепаратного мира. К ним должен был присоединиться и американский представитель подполковник Керт13.
В Ставке Духонин в разговоре по прямому проводу с Марушевским выражал надежду, что при восстановлении антибольшевистской власти союзники согласятся на выход России из войны. Находившийся под влиянием меньшевиков и эсеров Общеармейский комитет в Ставке распространил обращение к солдатам, направленное против усилий большевиков вступить в переговоры с немцами о заключении перемирия. Указывая, что Ленина союзники не признают и за две недели на его призывы к миру не ответили, комитет призывал к созданию «общесоциалистического правительства», которое должен возглавить лидер партии эсеров В. М. Чернов; «такое правительство будет признано и страной, и иностранными державами и немедленно приступит к мирным переговорам»14.
Там, в Могилеве, собрались Чернов, Церетели, Авксентьев (один из лидеров правого крыла эсеров, в недавнем прошлом председатель Предпарламента — Временного совета Российской республики, распущенного 25 октября большевистским Военно-революционным комитетом), Чайковский. Но дело пока ограничивалось общими разговорами, правительство создано так и не было, а 13 ноября 1917 г. Крыленко через парламентеров Северного фронта вручил германским офицерам предложение начать переговоры о перемирии. Предложение Совета Народных Комиссаров было передано германскому правительству, и 15 ноября немцы ответили согласием на прекращение огня и на начало переговоров о перемирии. Этим Советское правительство несомненно опередило своих политических противников и союзных послов. В новой ноте союзникам оно отсрочило начало переговоров для того, чтобы дать еще один шанс союзникам присоединиться к ним. Переговоры о перемирии должны были начаться в Брест-Литовске 22 ноября.
