Президент Ельцин в ответ на решения парламента нанес ответный удар— объявил любые указы Руцкого «незаконными и не подлежащими исполнению», а для того, чтобы привлечь на свою сторону депутатов, издал специальный указ.
ДОКУМЕНТ: «С целью обеспечения государственных гарантий социальной защиты народных депутатов Российской Федерации созыва 1990–1995 годов и в соответствии с Указом Президента Российской Федерации от
21 сентября 1993 г. № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации» постановляю:
1. Народным депутатам Российской Федерации созыва 1990–1995 годов предоставляются следующие социальные гарантии:
а) до начала работы Федерального собрания Российской Федерации народные депутаты… не могут быть привлечены к уголовной ответственности, арестованы или подвергнуты мерам административного взыскания, налагаемого в судебном порядке, без согласия Президента Российской Федерации;
б) народные депутаты… осуществлявшие депутатскую деятельность в Верховном Совете Российской Федерации или его органах на постоянной основе, и члены Верховного Совета Российской Федерации получают единовременное денежное пособие в размере годовой заработной платы из расчета их месячной заработной платы на момент прекращения депутатских полномочий (21 сентября 1993 г.);
в) народные депутаты… не осуществлявшие депутатскую деятельность в Верховном Совете Российской Федерации или его органах на постоянной основе, получают единовременное денежное пособие в 12-кратном размере ежемесячных расходов, связанных с депутатской деятельностью, на момент прекращения депутатских полномочий…» (Из Указа Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина «О социальных гарантиях для народных депутатов Российской Федерации созыва 1990–1995 годов» 23 сентября 1993 года № 1435.)
Указ предоставлял депутатам, которые добровольно прекратят свою деятельность и покинут здание на Краснопресненской набережной[9], множество различных льгот и привилегий — трудоустройство, передачу служебного жилья в собственность, высококачественное медицинское обслуживание и санаторно-курортное лечение, право на досрочную пенсию в размере не ниже 75 процентов заработной платы члена парламентского комитета. И так далее и тому подобное. При этом полностью прекращалось финансирование деятельности самого Верховного Совета.
Некоторые высшие должностные лица ельцинской команды стали предпринимать активные попытки перетянуть на свою сторону сторонников Руцкого и Хасбулатова. Даже министр безопасности Голушко попытался повлиять на своего предшественника Баранникова[10], получившего «новое назначение» от «нового президента».
ВОСПОМИНАНИЯ: «Я с помощью одного нашего сотрудника, который был в хороших отношениях с одним депутатом, установил практически постоянный контакт с Баранниковым, находящимся в Белом доме. И тот сотрудник пару раз по моей просьбе ходил в Белый дом… И как-то в два часа ночи мне звонит Баранников:
— Коля, видишь, какая ситуация!
Я ему отвечаю:
— Что ж, вы влипли! Теперь это ударило и по престижу министерства безопасности, которое ты сам создавал!
— Коля, я здесь, чтобы война не началась!
Я говорю:
— Знаешь, Виктор Павлович, у тебя не очень хорошее здоровье, сердце. Мое предложение — завтра в восемь часов утра подойди к оцеплению… Мы тебя выкрадем! Отправим тебя в санаторий «Семеновское»… Ну, куда ты полез?!
Он мне перезвонил и говорит:
— Все, в восемь часов утра вот в таком-то месте буду.
Я поставил там «наружку»[11]… Она ж там круглосуточно работала… Ну, я думал, все — провернули операцию с Баранниковым! А он не пришел! Потом все-таки позвонил и сказал:
— Я назначен министром безопасности и хочу приехать в министерство.
А я ему:
— Во-первых, кто тебя пустит в здание? А во-вторых… — Тут я ему довольно резко ответил. В общем, он отрезал себе путь…» (Из воспоминаний Н.М. Голушко, в 1993–1994 годах — министра безопасности.)
25 сентября в Белом доме была отключена телефонная связь, через некоторое время прекратилось водоснабжение, перестала работать канализация, выключился свет. С внешней стороны Белый дом был оцеплен двойным кольцом сотрудников милиции и ОМОНа. Внутри Дома Советов решали вопрос о повсеместной выдаче огнестрельного оружия и противогазов. В Москве проходили воинственные митинги в поддержку той и другой стороны. По территории Российской Федерации прокатилась волна раздрая и ожесточения. Ситуация, казалось, вот-вот выйдет из-под контроля. В воздухе опять, как и в августе 1991 года, запахло гражданской войной.
* * *Орлов, еще раз бросил взгляд на улицы, как ни в чем не бывало запруженные машинами, и задумчиво сказал:
— Жизнь берет свое. Странно, еще неделю назад здесь был настоящий бой, а теперь…
Юра только кивнул в ответ. И только потом, когда Андрей отошел от оконного проема и поравнялся с ним, чуть ли не шепотом, проговорил:
— Да, мы еще долго будем ломать голову, что это было. Ясно лишь одно — произошло то, что в принципе не могло… не должно было произойти! Это же надо! Расстрелять собственный парламент! В центре столицы! На глазах всего мира! Я не знаю, были ли подобные прецеденты в истории…
— Ладно, Юра, сейчас нам не до того! Потом разберемся. Надо срочно докладывать наверх. Иначе может случиться непоправимое. Ты же видишь, сколько здесь бумаг буквально под ногами. Л сколько еще по кабинетам! Ни я, ни ты не можем исключить, что найдутся люди, для которых эти документы могут представлять особый интерес.
— Да, я уже слышал, что несколько иностранных корреспондентов добиваются, чтобы их пустили в сюда… Готовят, так сказать, репортажи о предотвращении попытки государственного переворота! Да некоторым депутатам уже разрешили взять из своих кабинетов личные вещи.
— А сколько тут разных ремонтников, рабочих и всякого технического персонала! Скоро прибудут турецкие рабочие. Решение о том, что Белый дом будут восстанавливать турки, по-моему, уже принято.
— Да, я знаю, — согласился Юра. — Пошли, мне здесь все ясно! Только учти, Андрей, докладывать — тебе! Мои начальники сейчас в это дело ввязываться не будут.
— Это и мне понятно. Я вчера разговаривал с… — Андрей назвал имя одного из заместителей министра безопасности. — Так он сказал мне, чтобы я не втягивал его в «это дело». Мол, в Белом доме все в порядке, а «кому нужно, тот и займется документами». Я, честно говоря, удивился, кто еще кроме нас может решать задачи обеспечения безопасности и сохранности государственных секретов. Тем более что там вообще нет наших сотрудников!
