без обоза и без лошадей, по узкоколейной железной дороге из Либавы в Газенпот, а оттуда походным порядком при ясной морозной погоде в имение Априкен. Здесь присоединились к нам первые обозные подводы. Через два дня мы двинулись на запад, где у имения Сакенгаузен, с небольшим портом Паульсгафен, уперлись в море. Таким образом, мы образовали крайнее левое крыло фронта, защищавшего Либавский плацдарм. Главный фронт шел с севера на юг по реке Виндаве, а наш с запада на восток под прямым углом к главному фронту, и с этого походного положения мы начали постепенное продвижение на север с Виндавой как конечной целью.
Из Сакенгаузена я съездил при сильном морозе в санях в Либаву, откуда мне удалось отправить в отряд первый взвод кавалерии и некоторое количество добровольцев. Стоянка в Сакенгаузене прошла в общем спокойно, за исключением одной ночной тревоги, вызванной появлением поблизости большевистских разведчиков.
17 февраля мы двинулись в северном направлении вдоль моря, а затем бесконечными лесами дошли до большого казенного имения Альшванген (штаб отряда квартировал у местного ксендза Ранцана, ныне епископа в Риге). Для передвижения назначались от волостей подводы, которые дежурили сутки, до смены их подводами из следующей волости. При дальнейшем продвижении мы предпочитали иметь известное количество постоянных подвод и брали из местности лишь дополнительные.
В это время началась сильная оттепель, и санный путь быстро портился. 20 февраля я перенес свою штаб-квартиру в имение Тервенден и занял заставами и постами линию до моря у Сернатена. Разведка наша в эти дни доходила до Ганау. За это время Балтийскому ландесверу удалось отвоевать от красных город Гольдинген. На полпути от моей штаб-квартиры до Гольдингена расположился в имении Эдвален эскадрон штабс-ротмистра барона Гана.
У крайней заставы на левом фланге около Сернатена, на берегу моря, произошли первые столкновения с красными постами. При этом 24 февраля командир моей роты поручик Моисеев позорно осрамился и был исключен мною из отряда «за трусость, за неумение справиться с командованием ротою и за полное отсутствие чувства товарищеского долга». При неожиданном, но, как оказалось, не серьезном ночном нападении красных он первый бежал и лично принес мне паническое известие, что застава окончательно уничтожена. Высланные мною немедленно подкрепления действительно установили, что после бегства командира роты застава отступила, но потери были самые незначительные и положение удалось немедленно восстановить, после чего была предпринята глубокая разведка, установившая, что и красные отступили. Одновременно было получено приказание об общем наступлении на север с целью занять Виндаву. В ночь с 25-го на 26 февраля длинной колонной на подводах двинуты были из Гольдингена части ландесвера. Ко мне присоединился эскадрон барона Гана и второй взвод кавалерии, только что прибывший из Либавы походным порядком. На полпути между Гольдингеном и Виндавою мы с походной колонной Балтийского ландесвера ночью двинулись в северном направлении. Около имения Зурсь головной взвод ландесвера врасплох накрыл и уничтожил в волостном доме заставу красных и работавшую телефонную станцию. Точно так же удалось застигнуть врасплох красноармейскую роту, расположенную в соседнем имении Зурсь графа Дамсдорфа, имевшего у себя знаменитый погреб. Очевидно, вина нашли своих любителей, так как рота была поголовно пьяна и открыла беспорядочную стрельбу, во время которой был легко ранен в голову и в бок командир ландесвера майор Флетчер. По наложении перевязки он вернулся к главной колонне и повел ее в Виндаву. Рота полковника 13-го Нарвского гусарского полка барона Клейста18 свернула через реку Виндаву на восточный ее берег и получила задачу обойти город Виндаву с северо-востока. Эскадрон барона Гана свернул на запад и должен был проследовать по берегу моря и подойти к городу с юго-запада, войдя первоначально в связь с подходившим на пароходах из Либавы десантом из германских гвардейских стрелков.
26 февраля около 7 часов утра главная колонна подошла к Виндаве с юга и, приблизившись, рассыпалась в цепь. Подпустив наступавших на версту к городу, красные открыли из предместья беспорядочную стрельбу из винтовок и пулеметов. Красные укрывались за заборами и в домах. При наступлении пришлось орудийным огнем и пулеметами очищать дом за домом, но красные, не имевшие в своем распоряжении артиллерии, защищаться долго не могли и предпочли покинуть город в северном направлении, куда рота полковника Клейста еще не поспела дойти. В полдень мы уже были в центре города, и началась очистка его по кварталам от спрятавшихся по домам большевиков. Насколько неожиданно для них было это наступление, видно из того, что на тот самый вечер назначен был маскарад в местной лютеранской кирке.
Всеобщее возмущение вызвала находка около 100 трупов германских солдат, застрявших при приходе большевиков в Виндаве и сдавшихся им добровольно. Трупы их были ужасно изуродованы, что оказалось делом женских рук. Вообще, в Прибалтике большевистские женщины отличались наибольшим озверением и жестокостью, за что немцы их прозвали Flintenweiber (ружейные бабы).
При ландесвере находилась особая полицейская команда, которая производила чистку города. Ей может быть сделан упрек, что она чересчур злоупотребляла расстрелами, что, однако, легко объяснимо глубоким возмущением, охватившим всех при раскрытии неимоверных зверств большевиков. К сожалению, главные виновники предпочли вовремя удрать, и поплатились менее виновные.
В течение всего боя я находился в непосредственной близости от майора Флетчера и имел случай восхищаться его личной храбростью и спокойной распорядительностью во время уличных боев, когда он безотлучно находился с передовыми стрелками.
Не долго суждено было нам простоять в Виндаве, где мой отряд увеличился влитием в него новых добровольцев, в том числе нескольких хороших и храбрых офицеров.
Уже на четвертый день после взятия Виндавы получено было известие, что большевики перешли реку Виндаву севернее города Гольдингена, где оставлено было очень мало войска под командою графа Эйленбурга. Красные, обходом города с запада, грозили захватить весь небольшой гарнизон. Майор Флетчер оставил тогда в Виндаве только роту Радена, а сам 3 марта отправился на выручку Гольдингена, посадив свои части на обывательские подводы. Несмотря на поспешность отправки, большевики узнали об этом, и, когда наши части подошли, положение города оказалось уже обеспеченным. Большевики уже очистили западный берег реки, и в окрестностях след их простыл, и только значительные повреждения центра города и колокольни свидетельствовали о силе большевистского артиллерийского обстрела.
К этому моменту русский Либавский отряд усилился влитием в него русской роты Балтийского ландесвера под командою капитана Дыдорова. Из слившихся частей сформированы были две роты – рота Дыдорова и пулеметная рота штабс-капитана Эшольца19. Кроме того, к отряду прибыли из Либавы два взвода кавалерии, кадр для формирования батареи и необходимый
