Соправитель императрицы был ее тайным мужем. Сохранилось более двадцати писем-записочек Екатерины Потемкину, в которых она называет его «милым мужем», «бесценным супругом», а себя «верной женой». Записочки не датированы, но по содержанию некоторых из них можно догадаться, что бракосочетание произошло весной 1774 г. Можно даже назвать точную дату — 30 мая. Дело в том, что среди многочисленных наград и чинов, которыми Потемкин был осыпан весной 1774 г., лишь один чин — чин генерал-аншефа — окутан какой-то тайной. Непонятно, когда же Потемкин получил его. Граф Алексей Орлов, отвечая Потемкину из Италии на его письма от 29 июля и 12 августа 1774 г., уже поздравляет его с чином генерал-аншефа. 3 августа того же года в генерал-аншефы был пожалован князь Н, В. Репнин, только что привезший долгожданный мир с Турцией. Похоже, что в эти самые дни Потемкин впервые официально назван генерал-аншефом. Любопытнее всего, что в списках Воинского департамента, в которых чины приводятся в зависимости от старшинства (при равном чине первым идет в списке тот, кто получил данный чин раньше), Потемкин следует сразу за Репниным, но с оговоркой: чин генерал-аншефа ему позволено счислять с 30 мая 1774 г.
Совершенно очевидно, что этой датой отмечено какое-то важное событие. Таким событием могло быть только венчание Потемкина с императрицей. Но присвоение столь высокого чина своему новому избраннику в условиях неоконченной войны могло возбудить большое недовольство как при дворе, так и в армии. Другое дело — начало августа. Общий подъем, вызванный известием о мире, позволял огласить уже решенное производство без лишних кривотолков. Екатерина сочла, что вкупе с пожалованием Репнина в генерал-аншефы новый чин Потемкина не вызовет особых нареканий. Имеются глухие сведения о том, что Репнин, ставший генерал-поручиком много раньше Потемкина, опротестовал старшинство своего товарища по румянцевской армии и добился того, чтобы в списке по старшинству он был поставлен выше Потемкина.
С первых же дней возвышения Потемкина императрица осторожно, но последовательно продвигает его на важнейший пост в государстве. В начале июня 1774 г. осведомленный английский дипломат Гуннинг сообщает в Лондон из Петербурга о том, что Потемкин назначен вице-президентом Военной коллегии (этот пост, кстати говоря, требовал чина генерал-аншефа), что обиженный Чернышев просится в отставку. Хорошо зная состояние дел на Дунайском театре военных действий, Потемкин энергично поддерживает при дворе своего бывшего начальника — Румянцева. Уже 8 апреля 1774 г. жена Румянцева, сообщая мужу придворные новости, спешит уверить его в поддержке нового фаворита. Не забыл Потемкин и Суворова. 17 марта 1774 г., тот получает повышение в чине — становится генерал-поручиком. А 25 марта Военная коллегия предписывает Румянцеву откомандировать Суворова к Оренбургскому корпусу.
Перевод одного из лучших боевых генералов действующей армии в далекий Оренбург свидетельствовал об опасности бушевавшей гражданской войны. Скорее всего Потемкин, зная решительность своего боевого товарища, рекомендовал Суворова Екатерине как человека, способного быстро прекратить смуту, за которой внимательно следили и Густав III и Фридрих II, не без злорадства писавший о затруднениях Северной Семирамиды. В Петербурге, в правящих кругах ходили слухи о причастности французской дипломатии к возмущению Пугачева, о намерениях разбитых Суворовым барских конфедератов возобновить военные действия в связи с успехами самозванца. Особую тревогу вызвало появление в Европе «княжны Таракановой», выдававшей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны. Тараканова получала помощь от некоторых европейских дворов, ей протежировал видный участник конфедерации крупный литовский магнат князь Радзивилл. Екатерина, хорошо знавшая русскую историю, не могла не вспомнить об успехе Лжедмитрия, захватившего московский престол при поддержке поляков. Положение было тревожным. Основные силы армии были задействованы на Дунае против турок.
Румянцев не исполнил предписания Военной коллегии. В начале мая он двинул за Дунай корпуса Суворова и М. Ф. Каменского, поставив перед ними решительные задачи: разбить скопления неприятеля и взять Шумлу. Каменский был моложе Суворова на 8 лет, но чин генерал-поручика получил чуть раньше, следовательно, имел старшинство. Несмотря на приказ главнокомандующего о совместных действиях, Суворов не пожелал подчиниться обошедшему его в чинах «мальчишке» и выбрал маршрут движения своего корпуса таким образом, чтобы только не пересечься с Каменским. Тот пожаловался фельдмаршалу. Румянцев в резкой форме потребовал от Каменского выполнить приказ, повторив, что Суворов подчинен ему — Каменскому. 9 июня генералы, наконец, съехались. Оба отличались вспыльчивым характером. Суворов поспешил двинуть свой корпус вперед. Во главе казачьего авангарда он втянулся в лесистое, протяженное дефиле, не подозревая, что с другого конца дефиле, навстречу ему движется авангард сорокатысячного турецкого корпуса Абдул-Резака. При столкновении с противником слабый суворовский авангард был отброшен назад, причем сам Александр Васильевич едва ушел от погони. Выбитого из дефиле Суворова поддержала конница Каменского. Суворов быстро перестроил свою пехоту в каре и нанес контрудар, Противник бежал. Преследование велось неудержимо. Выйдя из дефиле, Суворов дал небольшой отдых уставшим войскам и атаковал главные силы турок. Успех был полным. Это сражение, названное сражением при Козлуджи, открывало путь на Балканы. Однако на собранном Каменским военным совете было решено приостановить наступление. Источники довольно глухо сообщают о резком объяснении Суворова с Каменским. Известно, что Суворов, сославшись на болезнь, уехал из армии,, Румянцев строго выговорил Каменскому за неумение пользоваться плодами победы, а Суворова отчитал за нарушение дисциплины. Последний попросил отпуск по болезни и получил его.
Суворовская победа при Козлуджи приблизила конец войны. Потерпев неудачу в других местах, верховный везир запросил мира. 10 июля в местечке Кучук-Кайнарджи мирный договор был подписан.
Вклад Суворова в успешное завершение войны неоспорим. Но он сам испортил обедню. Румянцев не захотел разбираться в его конфликте с Каменским. Фельдмаршал переслал императрице рапорт Каменского о сражении при Козлуджи, из которого выходило, что отличившийся в сражении Суворов всего лишь исполнял приказания старшего начальника, т. е. Каменского. Последний получил при заключении мира ордена Св. Георгия 2-го класса и Св. Александра Невского. Суворов — ничего. Долго не мог забыть обиды победитель при Козлуджи.
