Ясно, что надеяться на счастливый случай безрассудно. Надо выбираться из города самим.
Пешком, с чемоданом в руках пошли мы за Дон. Нескончаемым потоком тянулись на восток беженцы. Тут же гнали тысячные табуны скота. Все живое уходило от врага.
Мне нужно было возвращаться в часть, Я попрощался с семьей, и вскоре жена с дочкой на руках затерялась в потоке уходивших на восток людей. Беженцы направлялись на Благодарное...
- Да, худо, худо, - вздохнул Иван Иванович, выслушав мой рассказ о том, что творилось в Ростове. - Ну, ладно. Надо за дело, Сегодня жаркий денек будет.
Я только сейчас обратил внимание, как осунулся, постарел, видно, за эти последние дни командир полка. Впрочем, все мы выглядели сейчас, наверное, не лучше. А, кажется, давно ли молодцевато прогуливались по Москве? Забылось. Война, тяжелые, напряженные дни...
Иван Иванович предугадал верно: день и в самом деле выдался напряженный. Враг, чувствуя слабеющее сопротивление наших войск, бросал в наступление все новые свежие силы. Он рвался завладеть "воротами" Кавказа.
С утра мы вылетели на штурмовку. Наше командование бросало в бой все, чтобы только задержать лавину гитлеровских войск и дать возможность нашим частям перегруппироваться, занять выгодные рубежи, наладить оборону. Из пушек и пулеметов истребители били по пехоте, по танкам и мотоциклистам. Положение складывалось такое, что об отдыхе некогда было и подумать. Только в первой половине дня мы совершили по четыре-пять боевых вылетов. Громадное напряжение!
После обеда стало известно, что гитлеровцы вводят в бой крупные силы авиации. Мы поднялись в воздух шестью звеньями. В самом верхнем ярусе шло звено И. И. Попова, ниже - мое, еще ниже вел свое звено Володя Пешков, По вертикали мы как бы закрывали доступ на нашу сторону.
Скоро показались "мессершмитты", хищные, верткие, злые машины. Обе стороны устремились другу навстречу, одновременно набирая высоту.
Первым вступил в бой Иван Иванович Попов. Он пошел прямо в лоб ведущему "мессершмитту", тот не выдержал, отвернул и получил мощную очередь из всех пулеметов нашей командирской машин. Закончив атаку, Иван Иванович направил свой тяжелый ЛАГ по вертикали вверх. За ним тотчас же пристроился легкий и быстроходный "мессер". В верхней точке самолет Попова на несколько мгновений завис, и это решило его судьбу. "Мессершмитт" расстрелял его в упор. Машина командира полка камнем рухнула вниз.
Все это произошло быстро, в какие-то секунды! Воздушный бой вообще длится недолго.
Сбивший Попова "мессершмитт" выходил из атаки, и мне представилась прекрасная возможность отомстить за нашего командира. Я дождался, когда немецкий летчик зависнет и подставит "живот" машины, В прицеле мне отчетливо видны зловещие кресты. Я нажал на гашетку и буквально распорол очередью вражеские бензобаки. "Мессер" вспыхнул, как факел. Взяв ручку на себя и вбок, я положил машин в глубокий вираж - маневр, который я долго и тщательно разучивал еще в школе летчиков.
Выбирая новую цель, я видел, как мастерски сбил "мессершмитта" Володя Пешков. Кроме того еще две вражеские машины, оставляя после себя дымны хвосты, падали на землю. Это наши ребята мстили за гибель командира полка.
Конечно, ни о каком строе теперь не могло быть речи. В воздухе творилось что-то невообразимое. Сейчас все зависело от искусства и сообразительности летчика.
Чуть ниже меня кто-то из наших летчиков увлекся погоней и не заметил, как в хвост ему зашел "мессершмитт". Надо было выручать товарища. Вражеский летчик вовремя заметил мой ЛАГ и попытался уйти. Но я уже поймал его машину в прицел. Жму на гашетку, однако привычного содрогания, когда работает пушка, не чувствую. Пушка молчит. Какая досада! Тотчас бросаю машину в вираж, А что если немец бросится за мной? Но нет, "мессершмитт" привычно взмыл вверх по вертикали. На время мы разошлись, и я успел перезарядить пушку.
Следующую атаку я начал не выходя из виража. Этим-то и хорош маневр: описав кривую, ты вновь оказываешься в выгодном положении. На этот раз пушка сработала исправно. Я видел, как от вражеского самолета полетели щепки. Еще один за нашего командира!
Бой затих, И немцы и наши устало отправились на свои аэродромы.
Тяжело, невыносимо горько было возвращаться без Попова. Мы потеряли хорошего командира, отличного боевого товарища. С Иваном Ивановичем многие из нас воевали еще в Финляндии, гуляли по Москве, вместе получали награды. И вот его не стало... Обидная потеря!
Один за другим опустились ЛАГи на аэродром. Обедали молча и снова молча разошлись по машинам. На моем самолете я насчитал восемнадцать пробоин...
Иван Иванович был прав, предсказывая напряженный день. Мы совершили по девять боевых вылетов.
К вечеру я еле таскал ноги. Когда я пожаловался на великую усталость своему технику Ивану Лавриненко, тот скупо буркнул:
- Так денек-то был!
И неторопливо захлопотал вокруг машины.
С трудом стянул я шлемофон и поплелся в землянку. Желание было одно: лечь и закрыть глаз" Интересно, долго ли мы выдержим такое напряжение? Ведь человек не машина... И тотчас же вспомнился Попов. Он сказал бы: "Человек не машина. Он сильнее машины". Эх, Иван Иванович... Надо буде написать его семье. Хотя куда писать? Ни от семьи Попова, ни от моих не было пока ни слова. Живы ли они Благополучно ли выбрались из прифронтовой полосы?..
Вечером летчики собрались в своей землянке, чтобы почтить память погибшего командира. Молча лили по кружкам водку. Место, где обычно сидел Иван Иванович, пустовало. Я вспомнил, как проводин разборы дня Попов: скупо, немногословно. У него было правило: ни слова вечером о задании на будущий день. "А то ребята спать не будут", - сказал он мне как-то.
В землянку вошел комиссар полка Иван Федорович Кузьмичев, бывший инструктор летной школы отличный пилот-истребитель. В полку он появился недавно, но уже успел подружится со всеми ребятами. Когда вошел комиссар, все встали, Иван Федорович остановился рядом с местом командира. Минутой молчания почтили мы память боевого товарища. Комиссар поднял свою кружку, в суровой тишине мы чокнулись.
После ужина мало-помалу завязался разговор. Разбирая сегодняшний бой, летчики отметили излюбленную манеру немцев вести бой на вертикалях. "Мессершмитт" легче нашего истребителя, быстроходней - немец всегда уйдет на вертикали. Ошибка Попова заключалась в том, что он после атаки тоже пошел на вертикаль. Положи он машину в глубокий вираж - остался бы жив... Нет, нам нужно навязывать врагу свою манеру боя, на виражах. Правда, летчик при этом сильно страдает от перегрузок, но это пока единственное средство измотать противника, лишить его маневренности. Общеизвестно, что немцы не выдерживают лобовых атак, уклоняются от боя на виражах, избегают правых разворотов, чаще всего применяют левые фигуры. Значит, врагу надо навязывать такие положения, при которых дают себя знать конструктивные недостатки "мессершмитта", несколько зависающего на вертикалях. К примеру, немецкий самолет взмыл вверх. Гнаться бесполезно: "мессершмитт" быстроходнее. Лучше уйти в сторону и встретить врага на вираже, атакуя в лоб.
