Однажды в Светицховели зашли богато одетые туристы. Отец Гавриил, стоя рядом с местом, где захоронен хитон Господень, некоторое время молча наблюдал за вальяжными иностранцами, а потом закричал: «Вы не знаете, где находитесь! Перед Лицом Всевышнего подобает проявлять уважение и благоговение, а вы стоите, заложив руки за спину!» Переводчица словно воды в рот набрала, но иностранцы и так всё поняли. Старец чуть не выгнал их из храма, угрожая палкой.
Отец Гавриил как‑то спросил пришедших к нему людей: «Зачем вы ко мне приходите?» Они ответили: «Потому что мы скучаем по Вас». Он крикнул им: «Что значит скучаете? Я что вам — Ната Вачнадзе?![14] Ко мне, только когда вам трудно, приходите».
Во время братоубийственной войны[15] в Самтавро зашли вооружённые люди — около сорока человек. Старец их принял с любовью, благословил, велел снять с себя оружие, привёл их в храм, встал на колени и прочитал «Отче наш», подарил кресты и с амвона произнёс проповедь. Потом спросил: «Куда вы идёте? Какие у вас планы?» Они уверенно ответили: «В Зугдиди едем воевать». — «С кем собираетесь воевать, там же ваши братья?» — и, подняв руки, старец закричал: «Стреляйте в меня, я — Грузия!» — а потом взял посох и воскликнул: — «Этим посохом побью вас всех! Вы не мужчины, а бабы!» «Храбрецы» с такой скоростью убежали, что чуть не забыли своё оружие.
Отец Гавриил особо чтил Самтаврийскую Иверскую икону Божией Матери[16]. Называл её Царицей неба и земли и часто пел перед этим образом «Достойно есть…» (у старца был очень красивый голос).
Отец Гавриил всегда носил на себе большой крест и пятичастный мощевик. Когда видел меня без креста, то говорил: «Прости, сестра, сейчас ты не настоящая игуменья, а “игуменья понарошку”. В кресте вся твоя сила. Как можно ходить игуменье без креста!»
Отец Гавриил постоянно заботился о духовном очищении и совершенствовании монахинь. Он написал устав, назвал его «Узкий путь монашества» и, поставив в рамку, подарил монахиням для руководства.
Вот этот устав:
• усмирять чрево;
• не пропускать всенощное бдение;
• умеренно употреблять воду;
• умеренно вкушать хлеб;
• терпеть упрёки и обиды;
• прощать;
• уничижать свою волю;
• безропотно, терпеливо переносить оскорбления, неприятности, клевету;
• если кто‑нибудь осуждает нас — без слов умалить себя;
• без возмущения принимать оскорбления, когда кто‑либо злословит, терпеливо молчать, прощать и не отвечать тем же;
• если кто‑то осудит — молча смириться.
Не было даже мгновения, чтобы старец не думал о Боге, он старался и нас вразумлять. Когда кто‑нибудь читал молитву поспешно, он останавливал и говорил: «Тра–та–та–та, тра–та–та–та. Молишься, ругаешься или газету читаешь? Со страхом и благоговением, не спеша надо молиться. Когда молишься, вспомни, перед Кем стоишь, с Кем беседуешь! Христос незримо вместе с нами, Господь постоянно с нами…»
Однажды наш Самтаврийский монастырь посетила игуменья Иерусалимского монастыря Иоанна Крестителя Георгия. Я её знала по Пюхтицкому монастырю. Ей очень хотелось побеседовать со старцем Гавриилом. Она надолго задержалась у него в келье, а когда вышла со слезами радости на глазах, то сказала: «У вас истинный старец, вы в Раю».
Действительно, истинный христианин, мудрый духовник, он был большим молитвенником за нас. Ему была дарована от Бога благодать исцеления и от духовных, и от телесных болезней. Однажды во дворе монастыря монахиню Нино укусила змея, на ноге были видны два глубоких следа от укуса. Испуганные сёстры побежали к отцу Гавриилу. Старец помазал елеем, окропил святой водой, и, с Божией помощью, всё быстро прошло. А потом, по смирению, чтобы скрыть свою духовную силу, строго сказал: «А ну‑ка, быстро к врачу». Тогда в Грузии были трудные времена. В больнице матушке Нино не могли оказать первую помощь из‑за отсутствия необходимых лекарств. Врачи беспомощно ожидали плачевного исхода. Но матушка Нино осталась жива. А отец Гавриил в своей келье сердечно, слёзно благодарил Бога за милость.
Старец не любил людской похвалы — сразу начинал юродствовать.
Помню, однажды я спросила, как он поживает. Старец внимательно посмотрел на меня и говорит: «А как я поживаю? Ем и пью, пью и ем. Столько еды даже у фараонов не было. Не знаю, куда её девать. Прошу тебя, поешь ты тоже чего‑нибудь». У него всегда был накрыт стол, но я никогда не видела, чтобы он сам ел.
Если человека надо было укрепить в вере, то старец смело рассказывал о чудесах, происходивших с ним.
Однажды мы приехали к нему в гости в Тбилиси. Отец Гавриил показал нам построенную им церковь и рассказал о чуде: «Протекла крыша, и я думал: “Что теперь будет с моими иконами?” Нужно было несколько кубометров материала для ремонта крыши, а денег не было. Я переживал и просил Бога о помощи. В это время ко мне пришёл незнакомый мирянин, как потом выяснилось, инженер. Он посмотрел на иконы и сказал: “Странно, я так спешил по делам, но будто какая‑то сила заставила меня заехать к Вам. Знаете, батюшка, что мне пришло на ум? Я пожертвую для Вас несколько кубометров древесины”».
Об иеговистах и сектантах старец говорил так: «Они видимые демоны, сатанисты. Споры и дискуссии с ними вести нельзя. В Евангелии написано: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтоб они не попрали его ногами своими и обратившись не растерзали вас» (Мф. 7, 6).
Однажды профессор Гоги Бочоришвили с семьёй побывал в монастыре. Старец лежал в шезлонге перед своей кельей. Гости подошли к нему, с почтением поздоровались и сказали, что могут пригласить к нему врача. Старец отверг это предложение: «Извините, но я монах, и мне не положено поступать так, как я хочу. Сначала Господь меня лечит, а потом уже врач». Профессор удивился. Слово за слово разговор старца с профессором перерос в спор. Я извинилась перед сыном профессора и сказала, что старец Гавриил — необычный монах. Он засмеялся и ответил, что его отец тоже чудак и они хорошо поймут друг друга.
Однажды в знак благодарности старец подарил своему лечащему врачу Зурабу Варазашвили барана, которого пожертвовали в монастырь, со словами: «Труженик достоин награды. Кто не благодарит врача, не благодарен перед Богом». Бескорыстный доктор вежливо отказался от подарка. В тот же день баран издох. При встрече старец упрекнул врача: «Ближний, почему ты оказался непослушным? Впервые в монастыре пожертвованный баран издох». В следующий раз он всё‑таки подарил Зурабу другого барана, и врач уже принял его.
