Ознакомительная версия.
Мустафа: цель поражена!
Может, и на нее зря клепают? Может, и зря, но почему столь единодушно? Строго доказать, что именно она оклеветала старшего сына султана Мустафу и внушила мужу, что он, опираясь на сербов, хочет свергнуть отца с престола, уже, скорее всего, никогда не получится. С любимой супругой султан общался с помощью писем только в военных походах, получая от нее не только информацию о житейских подробностях, но и вполне грамотно сделанные стихи со строками вроде «Позволь Хюррем быть принесенной в жертву за один волосок из твоих усов». Теоретически может что-то найтись, но через 500 лет это очень вряд ли. Все основные тексты насчет того, что Мустафа вот-вот пойдет по стопам своего дедушки Селима Явуза, поднявшего мятеж против собственного отца, и в итоге принудившего его отречься от престола (а возможно, и отравившего – тоже все так считают, хотя точно доказать уже никак нельзя), Хюррем просто шептала любимому Сулейманчику на ушко, а тот годами их слушал и сам не замечал, как все больше и больше этому верил. По тому, что она именно это делала, в турецком обществе царит полный консенсус, разве что некоторые замечают, что именно так, как она говорила, может быть, все и было, и подозревали наследника не зря – ведь перед гибелью Мустафа действительно направился в места дислокации султанских войск, собранных для решающего сражения с иранским шахом Тахмаспом. По-моему, этот аргумент слабоват – а куда же, если не к войскам, должен направляться перед войной наследник турецкого престола?
Роксолана. Гравюра XVI в.
Если бы он знал, что у отца уже лежало не им писанное его письмо шаху Тахмаспу с предложением о союзе и убийстве султана, мог бы и не поехать… Письмо явно было поддельным – кто же такие слова станет писать чернилами на бумаге? Такие вещи тихонько говорят на ушко – как Хюррем Сулейману, который верил в заговоры не меньше любого турецкого султана и вековой опыт эту веру скорее подтверждал, чем опровергал.
Прием французских послов. Жан-Батист ванн Мур. XVIII в.
Султан среагировал по самому жесткому варианту. Когда Мустафа вошел в его шатер и поцеловал ему руку, тот подал знак палачам, и те немедленно задушили Мустафу шелковым шнурком. Скорее всего, на глазах иностранных послов – немецкий посланник Бузбек вспоминает, что Сулейман глядел на смерть сына из-за матерчатой ширмы и ужасными взглядами как бы упрекал палачей за то, что копаются. Тут же был отдан приказ убить всех сыновей Мустафы, который не замедлили исполнить. Хюррем добилась своего – теперь смерть султана была совершенно не опасна ее второму сыну Селиму (первый умер в младенчестве), он унаследует престол! А прочее многочисленное султанское потомство куда-то исчезло – тоже говорят, что не без участия Хюррем, но это уже практически по обычаю. Не все обвинения в ее адрес правдивы. Например, не стоит приписывать ей убийство своего собственного младшего сына Баязида – он, страшась участи, которая раньше грозила и Селиму, поднял восстание и после его провала бежал к персам, а те его и продали Сулейману за каких-то 400 000 золотых монет, после чего он, разумеется, был казнен. Но все это произошло в 1561 году, через 3 года после кончины Хюррем в великой славе и почете, к неутешному горю пережившего ее на 8 лет супруга. А вот матери султана пережить Хюррем не удалось – после ее попытки объяснить сыну, что он слишком безоглядно доверяет этой лживой и жестокой роксолане, валиде-султан почему-то умерла при весьма странных симптомах после крайне недолгой болезни. Что в Турции говорят о причинах ее смерти – каждый догадается.
Великий архитектор Синан выстроил близ возведенной им великолепной мечети Сулеймание сначала мавзолей Хюррем, а потом и мавзолей самого Сулеймана Законодателя. Есть в Стамбуле и другие места, напоминающие нам о Хюррем: целый район города, включающий в себя возведенные по ее приказанию на месте снесенного рабского рынка мечеть, богадельню и медресе, носит имя Хасеки. Памятником архитектуры осталась и возведенная по ее приказанию баня, доходы от работы которой она предназначала на поддержание в целости Айя-Софии. Сомневаюсь в домыслах о том, что дочь священника так хотела спасти для нас от разрушения великий христианский храм Святой Софии – если бы кто ей и сказал, что через полтысячелетия это здание превратят в музей, она бы не поверила. Для мусульманки Хюррем это просто была на тот момент самая монументальная из стамбульских мечетей, и все тут.
Но главное, что она оставила своему мужу и их общей стране – новый султан Селим Второй, рыжий, весьма далекий по интеллекту от своего блистательного отца, да еще и страдающий пороком, особо удивительным у правоверного мусульманина, но вполне ожидаемым от славянина как минимум на три четверти (мать Сулеймана была сербкой).
Селим II Пьяница. Турецкая миниатюра. XVI в.
Для турецкого султана войти в историю под прозвищем Селим Мест, то есть Селим Пьяница, пожалуй, слишком экзотично, но он сумел этого добиться, хотя это кажется не более вероятным, чем испанский король, требующий от всех грандов сделать себе обрезание, или царь иудейский, обожающий яичницу с салом.
Мнения о Селиме как о человеке есть разные, но они чаще благоприятны – особой злости он не проявлял, писал довольно изысканные стихи, в общем, для султана очень неплохо! Даже держава османов при его царствовании приросла отвоеванным у венецианцев Кипром, а энергичный визирь Мехмед Соколлу управлял железной рукой. Но вот поход на Астрахань закончился унылым поражением, и не спасла даже фантастическая для тех времен идея прорыть для удобства доставки войск Волго-Донской канал – вот, оказывается, кто это придумал! А проигранная им битва при Лепанто стала поворотным пунктом всей турецкой экспансии – практически весь османский флот потоплен и сожжен, командующий им Али-паша убит, и голова его насажена на пику, потери европейской коалиции в кораблях меньше минимум на порядок. Турки еще храбрились, даже на небольшой срок смогли восстановить свою морскую гегемонию, говорили европейским послам, что при Лепанто христиане отрезали им бороду, но захватом Кипра они отрубили своим противникам руку, и борода отрастет, а рука нет. Все это были пустые слова – расширение империи османов на Селиме завершилось, десятый великий султан Сулейман был последним из великих, дальше и дела империи, и, так сказать, профессиональный уровень самих султанов стремительно покатились по нисходящей. Да и жизнь он закончил как-то не по-султански – гонялся в бане за голыми одалыками с сосудом вина наперевес, поскользнулся и тюкнулся височком об угол мраморной лавки. Вот такой подарочек оставила османам Хюррем, вот так отблагодарила супруга за любовь и неслыханное возвышение! Наверное, спасая сына от казни, она не желала сознательно покончить с успехами страны, в которой воцарилась, и подтолкнуть ее к гибели. А вот не желать этого подсознательно она просто не могла. Результат, в принципе, один и тот же.
Ознакомительная версия.
