3. «Первое обращение» Паскаля и «Дело Сент-Анжа»
В январе 1646 г. Этьен Паскаль упал в гололед на улице и вывихнул бедро. Травма была очень серьезной, и к больному были вызваны два известных в округе лекаря-костоправа — братья Ла Бутельер и Деланд, которые на три месяца поселились в доме Паскалей. Эти врачи оказались янсенистами, последователями учения голландского теолога Корнелия Янсения. Врачи-янсенисты считали своим долгом не только лечить физические болезни людей, но и очищать от «скверны» их души. Они предложили Паскалям прочитать некоторые янсенистские произведения: «О преобразовании внутреннего человека» К. Янсения, «Духовные письма» и «Новое сердце» Сен-Сирана, «О частом причастии» А. Арно. Эти книги не были написаны для теологов, как главный труд Янсения — «Августин…», но обращались к простым верующим и заставляли их задуматься о смысле жизни, их истинном благе и счастье.
Блез прочитал эти книги, и в его впечатлительной душе они произвели настоящий переворот. Увлеченный ранее наукой, он как-то не имел времени для размышлений над вопросами веры. Кроме матери, которая умерла, когда Блезу не было и трех лет, в семье Паскалей никто не отличался набожностью. Вечно занятый Этьен Паскаль забывал представлять детей к католическому обряду сознательного принятия веры— конфирмации. Правда, вольнодумства, духа неверия ни в их семье, ни в окружающей их среде тоже не было. Не особенно обременительная традиционная религиозность не требовала ни лишних размышлений, ни пылких чувств в отношении веры.
Врачи-янсенисты нарушили в семье Паскалей атмосферу полубезразличия к религии, и даже Этьен Паскаль стал более аккуратным в соблюдении религиозных предписаний. Но больше всех был увлечен идеями янсенизма Блез, за короткое время превратившийся в пылкого адепта религии и воинствующего христианина. Сам он называл это состояние своим «первым обращением». Особенно поразила его книга Янсения, в которой автор психологически убедительно развенчивал суетную жизнь светских людей и осуждал (вслед за Августином) три «похоти», мешающие людям на пути к богу и к собственному совершенствованию: гордость, любознательность и чувственность.
Блез не мог упрекнуть себя ни в первом, ни в третьем «грехе», но во втором… он считал себя очень виновным. Именно бескорыстная страсть к познанию сжигала его многие годы. Все дело его жизни оказывалось неугодным богу, и он стал думать о «напрасно прожитых» годах. Угрызения совести мучили его — он решил покинуть науку и посвятить всю оставшуюся жизнь только богу. Янсенисты были умелыми проповедниками, им удалось на некоторое время заглушить мощное природное дарование Паскаля. Правда, немалую роль сыграло и состояние самого Блеза, очень уставшего от напряженной работы над арифметической машиной, подавленного болезнью отца и собственными недугами.
Обаяние янсенизма для нравственно чуткого Блеза было связано также с борьбой его представителей против иезуитов, их концепции «ослабленной морали» и попустительствующей порокам людей «исповедальной практики». Критическое знакомство с иезуитами по книгам янсенистов навсегда оставит в душе Паскаля неприязненное отношение к этим лицемерным святошам с их показной и внешней набожностью и одиозным использованием разума в качестве средства оправдания человеческих пороков. Иезуитизм стал для Паскаля синонимом религиозного и нравственного нечестия.
По воле случая увлеченный на путь благочестия, Паскаль превратился сначала в домашнего проповедника, а затем его религиозный пыл выплеснулся и за пределы дома. В Руан тогда прибыл теолог Жак Фортон, прозванный Сент-Анжем, бывший член ордена капуцинов, решивший оставить монашество ради священнической деятельности «в миру». Сент-Анж был автором ряда богословско-философских сочинений. А. Гуйе, написавший о «деле Сент-Анжа» специальное исследование под названием «Паскаль и христианские гуманисты» (см. 79), сравнивает роль Фортона в теологии с ролью Декарта в философии (разумеется, с поправкой на гениальность великого философа). Если Декарт был рационалистом в философии, то Фортон — «гиперрационалистом» в теологии.
Сент-Анж был последователем Фомы Аквинского, переводил его произведения на французский язык и отстаивал гармонию веры и разума. В плане религиозно-догматическом, по мнению А. Гуйе, Сент-Анж «склонялся на сторону иезуитов» (там же, 72). В противовес Августину и янсенистам он полагал, что благодать дана всем людям, обладающим свободой воли располагать ею по своему усмотрению. Кроме этого у Сент-Анжа было много весьма любопытных и оригинальных богословско-философских идей, которые не согласовывались ни со Священным писанием, ни со Священным преданием и которые были следствием произвольных спекулятивных построений их автора.
Два молодых человека, Адриен Озу, будущий известный математик, и Алле де Монфлен, сочувствовавшие янсенизму, сочли взгляды Сент-Анжа «еретическими» и опасными. Они обратились за советом к Блезу Паскалю, который согласился с их опасениями, усматривая в рассуждениях Сент-Анжа разновидность иезуитского религиозного нечестия. Вслед за янсенистами Паскаль не одобрял всякие «спекулятивные новшества» в теологии, равно как и «религию разума». Кроме того, Паскаль видел явное несоответствие взглядов Сент-Анжа учению Августина. Посовещавшись, друзья решили в личной беседе переубедить Сент-Анжа, заставить его признать ошибочность своих взглядов и гибельность такого рода проповедей для верующих. Для этого ими были организованы две «конференции» с приезжим теологом, на которых молодые люди безуспешно пытались доказать ему «еретичность» его взглядов. Но руанский архиепископ Франсуа д’Арле сочувствовал скорее янсенистам, чем иезуитам, и с пониманием отнесся к озабоченности молодых людей, которые обратились к нему как арбитру в их споре с Сент-Анжем. Они выразили сущность учения этого последнего в 12 положениях (см. там же, 74), которые архиепископу также показались еретическими, и он поручил своему помощнику епископу де Белле разобраться в этом деле. Так возникло не очень приятное в жизни Паскаля «дело Сент-Анжа».
В связи с этим «делом» некоторые исследователи (Кондорсе, Кузен, Сен-Бёв) называют Паскаля «доносчиком», «теологическим полицейским», «инквизитором» и говорят о его внутреннем «агрессивном Я». Но эти слишком сильные выражения вряд ли отражают истинные намерения и цели Паскаля. Ни в коей мере он не хотел причинить зла этому человеку, а искренне был убежден в ошибочности его взглядов и хотел уберечь от них как его самого, так и его будущую паству. Состояние религиозной экзальтации, в котором он тогда находился, усиливало в нем ощущение опасности от заблуждений в делах веры; «спасение» верующих было действительным побудительным мотивом действий Паскаля и его друзей.
