Но, как уже говорилось, путь к этому результату был труден. В 1961–1962 гг. Хрущев был чрезвычайно раздражен позицией Сахарова, настаивавшего на прекращении испытаний в атмосфере. Одним из самых трагических событий своей жизни, существенно повлиявшим на его взгляды и общие позиции, Сахаров считал неудачу в попытках убедить Хрущева в необходимости отмены одного из двух «дублирующих» испытаний 1962 года: «Это уже было окончательное поражение, ужасное преступление совершилось, и я не смог его предотвратить! Чувство бессилия, нестерпимой горечи, стыда и унижения охватило меня. Я упал лицом на стол и заплакал. Вероятно, это был самый страшный урок за всю мою жизнь: нельзя сидеть на двух стульях!..» ([7], Гл. 16 Части I).
Сахаров говорил мне, что в один из этих драматических дней Хрущев вызвал его в Кремль для разговора. Когда Андрей Дмитриевич вошел в его кабинет, Хрущев поднялся, подошел к нему и, не здороваясь, не приглашая садиться, начал сердито выговаривать, постепенно все более возбуждаясь. В конце концов, он перешел на крик, покраснел, стал топать ногами. Сахаров, который почти на голову выше Хрущева, стоял и молча слушал. Откричавшись 2–3 минуты, Хрущев кратко сказал: «Иди!». А когда Сахаров вышел из его кабинета, он лицом к лицу столкнулся с Л.И. Брежневым, в то время одним из секретарей ЦК КПСС, который через два года в результате кремлевского переворота в октябре 1964 г. сменил Хрущева на посту высшего руководителя СССР. Брежнев очень хорошо знал Сахарова по «бомбовым» делам и, как рассказал Андрей Дмитриевич, все то время, пока он, покинув кабинет Хрущева, шел по очень, очень длинному кремлевскому коридору, Брежнев шел следом и говорил, как он уважает Сахарова — и как ученого, и его общественные позиции и т. п. (когда Хрущева отправили в отставку, то одним из обвинений в его адрес было то, что он не прислушивается к голосу ученых). Да, они там — «на верхнем этаже власти» — хорошо знали Сахарова, хотя сам он всегда оставался «по ту сторону окна».
В середине 1960-х Сахаров, параллельно с работой над ядерным оружием, вернулся к занятиям теоретической физикой. В первой статье этого периода, опубликованной в 1965 году, он выдвинул идею о квантовых флюктуациях вакуума на начальном этапе существования Вселенной как причине возникновения неоднородностей распределения вещества на последующих стадиях космологической эволюции [9]. Обнаружение 10 лет назад в эксперименте COBE неоднородностей реликтового излучения возродило интерес к этой работе — чтобы убедиться в этом, достаточно набрать в Google слова «Sakharov oscillations», на которые огромное количество сносок в интернете. Я.Б. Зельдович и Р.А. Сюняев развили эту идею Сахарова, Рашид Алиевич рассказывал обо всем этом в своем пленарном докладе в первый день нашей конференции. И, конечно, необходимо отдать должное Зельдовичу и Сюняеву, которые в своей первой работе 1970 года сослались на пионерскую статью Сахарова 1965 года. Тогда это было нетривиально, поскольку в 1970 году Сахаров уже стал «неприкасаемым», и власти настаивали на удалении его имени из любых публикаций.
Этот доклад не является обзором научных достижений Сахарова. Я лишь назову некоторые наиболее значимые результаты. Выше уже говорилось об идеях «магнитной бутылки» и «магнитной кумуляции», положивших начало целым направлениям исследований и экспериментальных разработок. В 1967 году Сахаров опубликовал две чисто теоретические работы, ставшие классическими: о возможности получить эйнштейновское действие Общей теории относительности из квантовых флуктуаций вакуума [10] и объяснение возникновения барионной асимметрии Вселенной на основе «безумной» для того времени идеи нестабильности протона [11]; через 12 лет эта идея естественно возникла в теоретической физике в рамках теории Великого объединения.
Также необходимо назвать работу «Космологические переходы с изменением сигнатуры метрики» [12], написанную в 1984 году в очень трудных обстоятельствах горьковской ссылки. На эту работу часто ссылаются в научных публикациях, в том числе и на этой конференции.
И кто знает, возможно, другая работа Сахарова [13], написанная в 1986 году в ссылке и посвященная процессам испарения черных мини-дыр, скоро также окажется востребованной. Я имею в виду не раз в последнее время повторенное, тоже вполне «безумное», предположение о возможности обнаружения черных мини-дыр на Большом адроном коллайдере в ЦЕРНе. Также в комментариях к работе [13] в книге [8] И.Д. Новиков и В.П. Фролов отмечают, что эта работа Сахарова «указывает на совершенно новую, неожиданную возможность наблюдательных проявлений «теневого мира» через его воздействие на испарение черных мини-дыр». Там же В.А. Рубаков пишет: «Комментируемая статья направлена в далекое будущее. В ней указан, возможно, единственный способ непосредственного экспериментального исследования процессов при энергиях, заведомо недоступных для ускорителей (вплоть до планковских)». Рубаков также отмечает: «Одна из интересных проблем, поставленных в работе, — это задача вычисления скорости рождения протяженных объектов (монополей, струн) черной мини-дырой». ([8], стр. 320).
Обзор научной деятельности А.Д. Сахарова см. в [8], [14].
8. Петр Лебедев, ФИАН, Клавдия Вихирева и Елена Боннэр
Многое связывает А.Д. Сахарова с Физическим институтом им. П.Н. Лебедева. Начать с того, что его отец, Дмитрий Иванович Сахаров, был студентом Петра Николаевича Лебедева во время учебы на физическом факультете МГУ. Давление света, впервые экспериментально обнаруженное Лебедевым, 40 лет спустя было использовано Сахаровым для сжатия рабочего тела водородной бомбы и инициирования ее взрыва. Простейшая установка, использованная Лебедевым при получении этого классического результата, находится в кабинете директора ФИАНа этажом ниже. Существуют и этические параллели: П.Н. Лебедев, будучи чрезвычайно далек от любой политической или общественной деятельности, одновременно был человеком высоких нравственных устоев, и поэтому, повинуясь законам чести, подал в отставку вместе с большой группой своих коллег в знак протеста против репрессивных действий царского правительства в отношении студентов и ряда руководителей Московского университета. В результате его лаборатория в университете была разрушена, и, хотя частные спонсоры вскоре начали строить для него институт (см. здание на Рис. 13, где 28 апреля 1934 г. был основан ФИАН), его сердце не выдержало испытания; он умер в марте 1912 г. в возрасте 46 лет и, возможно, только поэтому не был удостоен Нобелевской премии, на которую был выдвинут за открытие давления света. (См. подробнее в [4], стр. 18–29.)
