Уже в новом, XXI веке в непосредственной близости от вокзала была создана одна из новых площадей в центре Москвы — площадь Европы. Она символизирует стремление России к интеграции в европейское сообщество. Очень значим выбор места для такой площади — около одного из московских вокзалов, всегда связывавших Москву с рядом крупнейших европейских городов. Архитектурный ансамбль площади включает 48 колонн с флагами европейских государств и скульптуру «Похищение Европы». Эта скульптура была подарена Москве Бельгией. Она представляет собой сложную композицию из стали, пара и воды. Гигантское, стремящееся к небу сплетение серебристых труб из нержавеющей стали олицетворяет голову быка-Зевса и девушку-Европу в его рогах. Если под определенным углом и при нужном освещении посмотреть на скульптуру, можно отчетливо увидеть силуэт женщины.
Как отмечает Олтаржевский в автобиографии, хранящейся ныне в архиве ФСБ, он «после революции, в 1917 году в соответствии со своими убеждениями перешел в Красную Армию». Архитектор воспользовался той возможностью, которую многие офицеры в силу тех или иных причин отвергали, и до 1921 года служил в инженерных войсках. Был начальником военно-инженерной дистанции (местного управления), по долгу службы жил и работал в Костроме, затем в Харькове, время от времени выплескивая на бумагу созревшие в его воображении чертежи и проекты. В Музее архитектуры им. Щусева хранятся два его проекта, относящихся к тому времени, — проект народного дома просвещения и искусства в городе Рыбинске (1919) и проект конюшни для совхоза «Кимры» (1921). Оба проекта, несмотря на их простоту и утилитарность сооружений, отличают своеобразная красота и изящество, присущее всем проектам Олтаржевского. Как мы видим, Вячеслав Константинович в те годы не чурался никакой, даже самой незначительной архитектурной работы. Ему было важно поддерживать себя в творческом тонусе. Он, несмотря на молодость, понимал, что тяжелые годы когда-нибудь закончатся и он сможет вернуться к нормальной полноценной творческой работе.
Сохранилась относящаяся как раз к этому времени фотография — одна из немногих дошедших до нас фотографий архитектора. Здесь Олтаржевский в военной форме, гимнастерке и портупее. Низко надвинутая (по форме) фуражка. Твердый, энергичный профиль. И только устремленный куда-то поверх головы фотографа взгляд внимательных глаз выдает в этом человеке художника, творца. Вот таким он был в переломное, трудное для всей России время.
Олтаржевский служил в Красной армии до самого конца Гражданской войны. Но наконец война закончилась, началось сокращение армии, и в 1921 году Олтаржевский покинул военную службу и смог вновь полностью отдаться любимому делу — архитектуре. Теперь начинается взлет его творчества, и на этом взлете он находился практически до конца своей жизни, если не считать пяти лет, проведенных в лагерях. В том же 1921 году молодого, но уже получившего достаточную известность среди коллег архитектора пригласили возглавить Архитектурный отдел Наркомзема. Для Олтаржевского это был первый опыт административной работы и первая сразу же достаточно высокая административная должность. Назначая Олтаржевского на эту должность, руководство Наркомзема, видимо, учитывало не только знания и творческий потенциал Олтаржевского как архитектора, но и опыт управления, приобретенный им на военной службе.
По долгу службы Олтаржевский курировал работу по подготовке Всесоюзной сельскохозяйственной кустарно-промышленной выставки 1923 года. Еще в 1922 году он стал заместителем главного архитектора выставки А.В. Щусева, работавшего в то время над созданием архитектурного ансамбля на берегу Москвы-реки, там, где сейчас расположен Центральный парк культуры и отдыха им. Горького. Это было для молодого архитектора большой удачей. Опыт, приобретенный им в ходе данной работы, во многом определил ход дальнейшей карьеры и архитектурных пристрастий Олтаржевского.
Глава вторая.
НА ЗАРЕ НОВОЙ ЭПОХИ
Ударим автопробегом по бездорожью
Не удивляйтесь такому странному заголовку. Если вы думаете, что лозунг «Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству!» является творческой фантазией известных сатириков Ильфа и Петрова, то ошибаетесь. Этот лозунг был помещен над павильоном «Машиностроение» на Всероссийской сельскохозяйственной кустарно-промышленной выставке 1923 года.
Чтобы понять причину этого, необходимо окунуться в молодежную, веселую, даже несколько хулиганскую атмосферу двадцатых годов. Тогда были в моде лозунги. Они были очень четкими, емкими, легко воспринимались людьми той эпохи, но несколько удивляют наших серьезных современников. Кстати, авторы этих лозунгов были современниками Ильфа и Петрова.
А было все так. Автомобильная промышленность Советской России еще только зарождалась. Тогдашние проезжие дороги, кстати как и теперешние, оставляли желать лучшего. Тем не менее советское автостроение набирало силы. В павильоне «Машиностроение» были представлены первые советские грузовые автомобили — знаменитые трехтонки государственного завода АМО (ныне ЗИЛ). Чтобы привлечь внимание к продукции советских заводов, устраивались автопробеги по разбитым дорогам. Тогда-то на павильоне и появился лозунг «Ударим автопробегом по бездорожью!». Его авторы, приветствуя начало советского автостроения, одновременно пытались привлечь внимание к печальному факту отсутствия по всей стране нормальных дорог.
Мы ни в коем случае не ставим под сомнение талант знаменитых юмористов. Но они не отрывались от жизни и в данном случае просто повторили действительно существовавший лозунг, добавив к нему слово, которое сделало его еще более хлестким. В таком виде он вошел в наше подсознание — «Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству!».
А теперь вернемся к выставке и к павильону «Машиностроение». Это был один из самых «серьезных» павильонов на выставке, а создан он был по проекту академика архитектуры Ивана Жолтовского. В плане павильон представлял собой шестигранник. Весь массив этого здания, окрашенного в серый тон, создавал впечатление мощи, что вполне отвечало назначению здания и гармонировало с выставленными в нем первыми советскими автомобилями, тракторами и другими сельскохозяйственными машинами.
А как вам понравится такой лозунг: «Крестьянин — сей махорку»? Казалось бы, как можно рекламировать табак, а тем более такой низкосортный, как махорка? Но пусть лозунг вас не шокирует. Это суровая правда жизни — именно посевы махорки приносили огромный доход молодой Советской стране. Страна нуждалась во всем, в том числе и в куреве. Люди двадцатых годов в большинстве своем не догадывались, насколько это вредно. Курили все — крестьяне, рабочие, интеллигенция. А так как высокосортного табака не было, курили махорку. И если крестьянин сеял махорку, это было прибыльно. Кроме того, он приходил на помощь государству, предлагая ему пользоваться не купленной за границей за валюту продукцией, а родной советской махоркой.
