Но все интимные тайны Ахматовой — пустяки, милое жеманство стареющей грешницы в сравнении с тайной тайн — природой ее мощного, словно с чужого плеча, поэтического дара. Анна Горенко хоть и высока ростом, сложна характером, но мельче, проще той личности, того мастера слова, который свободно и широко заявляет о себе в ее стихах. Надо оговориться: Ахматовой — той, от которой заикался Андрей Тарковский, на которую молились тысячи читателей, она станет во второй половине жизни, в те самые времена, когда история, сломав ее судьбу, начнет строить новый легендарный сюжет под названием «ахматиана». Но и с самого начала поэтический голос Анны Горенко был невероятно мощен. Так где же источник этой силы? Благословением какой феи приморская босоногая девчонка в короткий срок превратилась в «Леди любовной поэзии», «Королеву слова», а затем и в «Совесть земли русской»? Когда это началось, как?
Глава 3
«Как и жить мне с этой обузой,
А еще называют Музой». А.А.
В Анне Андреевне Горенко вообще было много странного, а она, странности обожая, создавала мифы вокруг своего имени, происхождения, редких способностей. Убедительно рассказывала случаи собственного ясновидения, предсказывала мрачные события, скрещения судеб, читала чужие мысли. Еще подростком искала с помощью прутика воду — места для рытья колодца.
Относиться к этим рассказам можно по-разному. Логичней предположить простейшее: особенности девочки сильно преувеличены задним числом — почему бы не наделить запредельными способностями саму «Королеву поэзии»? Во всяком случае, в сачках исследователей ее творчества и жизненного пути остался улов фактов, подтверждающих дар ясновидения Анны Андреевны, умение притягивать нужных людей, попадать в необходимые места в нужное время, и прочие сверхвозможности. Естественно предположить, что немало деталей и фактов, уникальности не подтверждающих, уплыло сквозь ячейки поискового сачка — уж очень часто она промахивалась.
Но как отнестись к дару приворота, хоть как-то объясняющего такое количество «жертв», иссушенных страстью к «колдунье»? А к умению превращаться из бледной, долговязой худышки с тяжелым взглядом в загадочную, манящую «царевну-лебедь»? («Когда надо, я могла выглядеть уродиной или красавицей».) Конечно, искусство преображения — сочетание особой инфернальной женственности с умением «сделать себя». Анна Андреевна обладала прекрасной памятью, смекалкой, всегда тонко оценивала реакцию собеседника — угадывала его мысли, намерения. Не хуже, чем в туалетах и шляпах, с умом и вкусом разбиралась она в нюансах стильного поведения неординарной дамы. Обостренное эстетическое чутье помогало Анне выстроить образ уникальной женщины, «первой красавицы Серебряного века» — именно в тех канонах, которые требовала эстетика тех лет. Вамп, Лилит, Пандора, Клеопатра — ее основные обличия. Мудрая, гибкая змея — ее постоянный образ. Мистический полумрак тайны — любимое освещение.
А Дар? Алмаз можно шлифовать, но страз не превратишь в драгоценность никакими усилиями. Хотя придать фальшивке сходство с драгоценностью нетрудно. Значит, дело в компетентности и чутье эксперта? Стихи Анны Андреевны оценивали по самому высокому счету далеко не равнодушные к ней мужчины, первоклассные знатоки поэзии и поклонники ее женских чар. Возможно, стремительный выход молодой Ахматовой на арену большой поэзии не сложился бы столь удачно без определенной поддержки. И хотя не все ее наследие равнозначно по качеству (что в принципе и невозможно), нельзя не признать: лучшая его часть относится к истинным ценностям. Она не позволила себе зарыть эти ценности в землю, смириться с участью безвестности и непризнанности, на которую зачастую обречены крупные дарования. С детства простоватая девочка последовательно выковывала из себя Анну Ахматову. Без глянца воспитания и эрудиции она открыла в себе Дар — некий особо чуткий сенсорный механизм, позволявший улавливать не слышные обычному уху отзвуки вселенской музыки, симфонию невнятных зовов, подсказок, настроений.
Ничего удивительного нет в том, что девушка с претензиями на особость (и в себе эту особость остро ощущавшая) испытывала необходимость подчеркнуть собственную значимость. «Не от мира сего» — сказано про Анну Горенко: замкнутую, своевольную молчунью, предпочитающую дружбу с морем и рыбаками светским девическим развлечениям — танцам, домашним спектаклям, флиртам. Она обладала редкой гибкостью, тонкой — в два обхвата — талией, своеобразной внешностью — схожей с образами греческой иконописи, гривой длинных шелковистых смоляных волос. Происхождение — дворянское, образование — эпизодическое, состояние по милости кутилы отца — ускользнувшее. Притязания — огромные.
Методы совершенствования понятны: сообразительная девушка быстро усваивает манеры модной эстетики, шлифуя свои природные данные. Эффектные позы, загадочная молчаливость, гибельная печать во взоре… В сочинительстве помогает склонность к подражанию хорошим поэтическим образцам. Но откуда взялся Поэт? Писем писать Анна не умела, резвостью в прозе не отличалась, училась скучно и посредственно, читала мало — в семье всего две книги, Державин да Некрасов. Художеством не увлекалась, музыку не понимала, голоса и слуха не имела. Кроме того — полное отсутствие женской домовитости: умения готовить, шить, желания создавать уют, чистоту. Все это вместе явно противоречит распространенному мнению: «уж если человек талантлив, то талантлив во всем». Откуда же, из каких потаенных глубин, с каких неведомых высот явился этот «песенный дар», сделавший вполне посредственную девицу Поэтом среди Поэтов?
Анна Андреевна Горенко родилась 11 (23) июня в дачной местности Большой Фонтан под Одессой. Как утверждала она сама, играя с переменой стилей, — в ночь на Ивана Купала, что само по себе указывает на некую причастность к мистическим силам. Она была второй дочерью тверской помещицы Инны Эразмовны Стоговой и отставного инженер-капитана второго ранга Андрея Антоновича Горенко.
Домик в Большом Фонтане, расположенный у пыльной дороги, ведущей к морю, — далеко не вилла, даже не дача с белой балюстрадой. Но и он — повод сказать гордо: «рождена у самого синего моря». Впрочем, малышка провела там, на улице под названием Хрустальная, меньше года — семья переехала в Царское Село. Зато эпитет «хрустальная» будет звучать в обращенных к ней стихах на разный манер множество раз. Она не упустит этот утонченный подарок судьбы: «родилась на улице Хрустальной…» — куда теперь деваться, только в поэты! Позже, навестив место своего рождения, заросшее лопухами и крапивой, Анна сказала матери: «А вот здесь когда-нибудь будет висеть моя мемориальная доска». Возможно, пошутила — эта избушка не очень сочеталась с понятием «мемориальная доска». Но о высеченном на мраморе своем имени она уже думала. Мать взглянула на нее даже без усмешки: Инна Эразмовна редко выражала эмоции.
