37. Связывай тесно свою жизнь с жизнью Нации. Отдавай Украине свой труд, добро и кровь.
38. Избегай какого-либо лицемерия, обмана и хитрой фальши, но перед врагом скрывай тайные дела и не дай заманить себя в расставленные сети, для получения же секретов врага используй даже коварство.
39. Почитай женщин, которые должны стать Тебе товарищами по духу, идее и действиям, но избегай разнузданных.
40. Цени высоко материнство, как источник продолжения жизни. Из Твоей семьи создай ковчег чистоты Твоей Расы и Нации.
41. Люби и заботься о детях, как о будущем Нации.
42. Крепи физические силы, чтобы ещё лучше работать для своей Нации.
43. Будь точным. Считай утраченной частью жизни каждую минуту, которая прошла без дела.
44. То, что делаешь, делай сознательно и так, будто оно должно остаться в веках и может стать последней и лучшей памятью о Тебе.
Во имя крови и славной памяти Великих Рыцарей, во имя будущих поколений всем и всюду демонстрируй делом верность и любовь к Украине. Неси гордо и непоколебимо знамя Украинского Национализма, высоко цени и почитай честь и имя украинского националиста».
Обязательными были ритуальная Молитва титульного националиста и гимн националистов «Родились мы в великий час». Подпольным же гимном несуществующей страны служила песнь-реквием «Ще не вмэрла Украина…».
Словом, всё было так, как предвещало Бытие: «И Бог создал Организацию, и дал ей господство над человеком».
Многократные трогательные попытки представить поэта Тараса Шевченко крёстным отцом украинской националистической идеи, как правило, с треском проваливались. Хотя бы по той простой причине, что великий Кобзарь нигде и никогда не говорил об украинце или украинцах. Более того, Шевченко однозначно отличал Надднепрянскую Украину, каковую он и считал собственно Украиной, от территории, которую ныне принято именовать Западной Украиной. В своей повести «Прогулка с удовольствием и не без морали» Тарас Шевченко указывал на существенные различия укладов жизни схидняков (восточных украинцев) и западенцев: «Минувшая жизнь этой кучки задумчивых детей великой славянской семьи не одинакова. На полях Волыни и Подолии вы часто любуетесь живописными развалинами древних массивных замков и палат… О чём говорят эти угрюмые свидетели прошедшего? О деспотизме и рабстве!
О холопах и магнатах! Могила или курган на Волыни и Подолии — большая редкость. По берегам же Днепра, в губерниях Киевской, Полтавской, вы не пройдёте версты поля, не украшенного высокой могилой, а иногда и десятком могил; и не увидите ни одной развалины… Что же говорят пытливому потомку эти частые тёмные могилы вдоль Днепра и грандиозные руины дворцов и замков на берегах Днестра? Они говорят о рабстве и свободе. Бедные, малосильные Волынь и Подолия! Они охраняли своих распинателей в неприступных замках и роскошных палатах. А моя прекрасная, могучая, вольнолюбивая Украина туго начиняла своим вольным и вражьим трупом неисчислимые огромные курганы. Она своей славы на глумление не отдавала, ворога деспота под ноги топтала и — свободная, нерастленная — умирала. Вот что значат могилы и руины».
Ключевой фигурой, выразителем идей украинского национализма являлся Дмитрий Донцов. Именно его доктрину взял за основу учредительный съезд Организации украинских националистов (ОУН) в 1929 году. По мнению видного канадского учёного Виктора Полищука, «краеугольным камнем идеологии интегрального (фашистского типа) национализма было отождествление Донцова с видом в природе, что вытекало из основ социал-дарвинизма. Она была человеконенавистнической, антигуманной и антихристианской». Галичанский общественный деятель Михаил Добрянский считал, что «донцовщина легла тяжким грузом на молодую генерацию Западной Украины… Отношение Донцова к религии, к миру абсолютных ценностей является по меньшей мере негативным, чтобы не сказать враждебным… Донцов определил… аморальность национализма как один из главных столпов националистической идеологии… Донцову выпала сомнительная честь санкционировать аморальность в методах политической борьбы…. Донцов был тем, кто силой своего влияния перевесил соотношение сил и определил цель — борьбу за высвобождение беса в украинском человеке…».
Рядившиеся в белые одежды патриотов оуновцы даже не подозревали, что их хитрости давным-давно, ещё в XVIII веке, были разгаданы британским доктором Самуэлем Джонсоном, заметившим, что «патриотизм — последнее прибежище негодяя».
Через два столетия подобным «прибежищем» стал «схрон» националиста.
Закончив гимназию, Бандера решил продолжить образование в Украинской хозяйственной академии в старом чешском курортном местечке Подебрады. Однако в получении заграничного паспорта юноше отказали.
Пришлось Степану остаться дома, «занимаясь хозяйством и культурно-просветительской деятельностью в родном селе (работал в читальне „Просвита”, руководил любительским театральным кружком и хором, основал спортивное товарищество „Луг”, участвовал в организации кооператива). При этом проводил организационно-воспитательную работу по линии подпольной УВО в соседних сёлах…»
В сентябре 1928 года Степан поступил на агрономический факультет Львовской высшей политехнической школы. Знать бы те злаки, которые намеревался взращивать будущий агроном… Впрочем, лекции и семинары молодого студента не слишком занимали. Он и сам не скрывал: «Больше всего времени и энергии я вкладывал во время студенчества в революционную, национально-освободительную деятельность. Она пленяла меня всё больше и больше, отодвигая на второй план даже завершение учёбы… Дипломного экзамена я уже не успел сдать из-за политической деятельности и заключения…»
Действительно, студента Бандеру проще было отыскать не в учебных аудиториях, а в особняке на улице Супинского, 21, где располагался студенческий академический дом. Именно здесь, в «твердыне украинского молодёжного националистического движения», кипели страсти, обсуждались все самые важные проблемы.
Бандера стремился находиться в гуще событий, будучи «членом украинского общества студентов Политехники „Основа” и членом кружка студентов-полеводов. Некоторое время работал в бюри (коммуне) общества „Сельский хозяин”, которое занималось подъёмом агрокультуры… В области культурно-просветительской работы от имени общества „Просвита” я отбывал в воскресенье и праздники в поездки в ближайшие села Львовщины с лекциями и оказывал помощь в организации других импрез (мероприятий)».
Постепенно его страх на ляхи (ненависть к полякам) переплавлялся в страх перед всей Советской империей.
