Вот уже позади остров Валаам. Подходим к берегу, видим цель. Штурмовики набирают высоту и идут в атаку. Хочется получше рассмотреть, что там за баржи. Но нам уже не до них. Сверху на нашу четверку (Мясников, Львов, Костылев и я) наваливаются шесть «фоккеров»,
Терехин и Рыбин где-то внизу охраняют штурмовики. Между тем они уже что-то зажгли на берегу. Ветер косматит дым, и Илы слабо видны на его фоне.
А в воздухе тоже бушует пожар. Падает объятый пламенем «фоккер». Один, потом второй. Истребители противника дерутся упорно. Они дерутся поблизости от своей базы. А нам до дому топать еще почти двести километров, из них около ста семидесяти — над водой, вдоль берега, захваченного врагом.
Оставшись вчетвером, вражеские летчики бьются ожесточенно. Двое из них прорываются к штурмовикам. Но Терехин и Рыбин начеку. Они вступают в бой с «фоккерами» и спасают положение.
Что же в итоге? Сбив два вражеских истребителя, мы без потерь возвращаемся домой. Разбор нашего совместного со штурмовиками полета проводит заместитель командующего ВВС полковник Дзюба. Он еще раз просматривает снимки, сделанные с воздуха над Лахденпохьей и сообщает нам, что противник строит баржи явно для десантных операций на Ладоге.
— Штаб флота обеспокоен этим, — говорит полковник. — Завтра на рассвете вам предстоит сделать повторный налет.
Однако вскоре обстановка меняется. Вместе со штурмовиками мы меняем место дислокации. Проходит немного времени. Едва успев освоиться с обстановкой, мы получаем команду перелететь на новое место. Как это было уже не раз, вместе с нами летят штурмовики.
Наш новый аэродром — обычное, не очень ровное поле. Все мы сели хорошо. Только истребитель старшего лейтенанта Евгения Теплова уже при заруливании попал одним колесом в яму и повредил лопасть винта. Досада летчика только усилилась, когда штурмовики сообщили, что они готовятся нанести удар по врагу в районе Невской Дубровки. Все мы были воодушевлены этим сообщением. А Женя Теплов с тоской стоял возле своего самолета и смотрел на отломанный конец лопасти винта.
Подошел инженер Сергеев,
— Неси пилу, — сказал он технику. — Какую? Обыкновенную. Ножовку по дерезу.
Он собственноручно подравнял поврежденную лопасть, а затем отпилил ровно столько же от двух целых лопастей и велел техникам заделать концы.
Минут через сорок винт был отремонтирован. Сергеев попробовал его, запустив мотор.
— Ничего, потянет! — Инженер улыбнулся, — А вы, товарищ Теплов, — обратился он к летчику, — должны помнить: техника у нас заграничная, любит, понимаешь, деликатное обращение. Это тебе не на нашем самолете. Сел ты, к примеру, на фюзеляж — винт в бараний рог. Ну что ж, ничего страшного. Мы с капитаном Гаркушенко зажимаем тот винт между бревнами да как даванем. И он опять идет в дело и тащит не хуже прежнего. Опять же пули от нашего отскакивают, а этот в щепки дробят. Вот так...
Еще раз осмотрев винт, Сергеев покачал головой:
— На боевом истребителе деревянный винт!.. Эх, заграница... Запад хреновый, вас еще учить надо!..
И вот мы снова в воздухе. Женя Теплов идет рядом со мной. Винт на его «харрикейне» обрезан, но Женя на отстает. Мы подходим к Неве и видим множество наших самолетов. Тут и штурмовики, и бомбардировщики. Сыплют столько бомб на вражеские позиции, что кажется — вся земля должна вывернуться наизнанку. И при этом никакого противодействия. Правда, зенитки бьют вовсю, но где же фашистские истребители? Едва я подумал об этом, как увидел несколько «мессершмиттов».
Сразу же завязался нелегкий бой. Но мы выполнили стоявшую перед нами задачу и не подпустили истребителей противника к нашим штурмовикам.
В это время с другого аэродрома поднялась еще одна группа «харрикейнов». Она сопровождала бомбардировщики Пе-2, которые должны были нанести удар по вражеским укреплениям. Над этими укреплениями тоже был бой с «мессершмиттами». В бою трагически погиб капитан Е.П.Рыбин, отважный и опытный воздушный боец. На его истребителе была перебита тяга управления рулем высоты. Самолет падал, и Рыбину ничего не оставалось, как выброситься из кабины. Но отделяясь от самолета, он ударился головой о хвостовое оперение и потерял сознание. Парашют летчика остался нераскрытым...
Два последних дня шел проливной дождь. Мы не летали, но мысленно все были там, в районе Синявина, с нашими доблестными пехотинцами, штурмовавшими позиции противника. Когда же дождь прекратился, на нашем аэродроме сел малюсенький самолетик УТ-1. Из него выбрался полковник Дзюба. Собрав всех вместе — и штурмовиков и истребителей, он показал нам снимки, доставленные утром воздушным разведчиком. А через час одиннадцать штурмовиков Ил-2 и восемь «харрикейнов» поднялись в воздух и снова взяли курс на Лахденпохью. Возглавлял группу истребителей капитан Костылев. Я был у него ведомым. С нами летели Косоруков, Хаметов, Евграфов, Черненко, Буряк, Терехин.
Опять мы шли над озером, стараясь до поры до времени не привлекать к себе внимания противника. Свинцовые волны Ладоги, украшенные белой пеной, катились внизу. Случись что с мотором — и все, поминай как звали, В Финском заливе — там хотя бы на островах Сейскари и Лавенсари в случае чего можно приземлиться, А здешние острова Валаам и Коневиц захвачены врагом.
Районы Лахденпохьи и Кексгольма противник прикрывал истребителями, но мы уверенно шли к цели. Остров Валаам был уже позади. Мы видели Лахденпохью. На берегу были новенькие баржи, струганые бревна. Штурмовики развернулись и стали пикировать на цель. Взрывы бомб сотрясали поселок. Как и в первый раз, вспыхнул пожар. Дым заволакивал берег.
Нанеся удар, штурмовики повернули в обратный путь. Прижимаясь к воде, они уходили все дальше. Но над островом Коневиц нас ожидала засада. Едва мы поравнялись с ним, как с высоты на нас обрушилась шестерка «капрони». Истребители противника уверенно вступили в бой. Но уже через пять минут три вражеские машины были охвачены огнем и рухнули наземь. В суматохе боя один «капрони» все же прорвался к нашим штурмовикам. Однако находившийся в группе прикрытия Ханяфи Хаметов метнулся наперерез ему и сам попал под вражеский огонь. Мы не знали, что там произошло, но услышали голос Хаметова:
— Ребята, помогите!.. Атакует... Заклинило...
— Каберов!..
Это Егор поручает мне поддержать Ханяфи. Я камнем бросаюсь вниз. Вижу, как «харрикейн» делает круг над самой водой, Истребитель противника сзади, не замечая меня, знай строчит по нему. Я догоняю «капрони», беру его в прицел. Огонь! Вражеская машина резко кренится, описывает кривую и, ударив левым крылом по воде, разваливается на части.
