Надо было срочно принимать какие-то меры. Укрыв Олю одеялом, она побежала к Ганне. После выхода замуж Галины Франчишка Игнатьевна перенесла свою большую, сердечную любовь на Ганну. Не было дня, чтобы она не встретилась с ней и не поговорила.
В доме Седлецких она застала удивительную и грустную картину. Положив голову на край стола, навзрыд плакала Стася. Шевеля большими руками, растрепанный, но все же радостный, стоял спиной к печке вислоусый Олесь. Посредине комнаты, с желтым, похудевшим лицом, с босыми загорелыми ногами, сидела на стуле Галина и печально улыбалась своими карими глазами.
Ганна обнимала ее, поправляя на округленном животе сестры серое измятое, заношенное платье.
- Галиночка! - всплеснула руками Франчишка Игнатьевна.
- Она самая! - ответила Галина, продолжая улыбаться. - Ты тоже видела моего Костю, тетя Франчишка?
Франчишка Игнатьевна кивнула головой и выжидательно посмотрела сначала на Стасю, потом на Олеся.
- Вот ты его видела, а я нет... Расскажи, какой он стал. А то я спрашиваю, спрашиваю... - голос Галины дрожал и переходил то на высокие, то на низкие ноты. - Спрашиваю, а они мало рассказывают, ни то ни се... Только бранят меня... Ну, расскажи, какой стал Костя... Бородатый? Борода, наверно, черная, как у цыгана? Ой же, Костя ты мой, бородатый!.. - Галине и радостно было, что Костя жив и здоров, и печально, что не застала его, не увидела. Ей хотелось, чтобы сейчас все говорили и думали только о нем.
- Обо мне спрашивал, вспоминал?
- О ком еще ему спрашивать да говорить! Сто раз вспоминал, - ответила Франчишка Игнатьевна. - А нам он сказал, что тебя проводил и ты далеко уехала... Что-то ты, девонька, не больно далеко уехала!
- Мы, тетя Франчишка, сначала быстро поехали... А потом как начали наш поезд бомбить... впереди все рельсы пораскидало. Мы побежали, и сами не знаем куда... Встретили какую-то воинскую часть, там посадили всех ребятишек на повозку и меня вместе с ними. Другие, кто мог, пешком пошли. Всю ночь по степи ехали. Вот так больше месяца мытарства продолжались отсиживались в лесах да болотах. Но вот, видишь, добралась...
- Теперь знаешь, как замуж бегать? - подняв голову, проговорила Стася, с удивлением думая, как это могла ее Галинка перенести такое.
- Если, мамочка моя, можно было бы все снова повторить, я бы не задумалась, лишь бы Костя был жив.
- Хоть помолчала бы перед матерью! - крикнула Стася.
- А чего мне молчать? Кто же виноват, если война началась? Мы, что ли, ее начинали? Прогонят фашистов, тогда заживем...
- Вот ты скоро родишь, - обратилась Стася к Галине, - а что будешь с ребенком делать? Знаешь, какое теперь время!
- Жить буду, мама, жить! Если вы не хотите, чтобы я у вас жила, пойду к Франчишке. Не прогонишь меня, тетя Франчишка?
- У нее уже есть своя дочка, - сказала Стася, - Оля Шарипова.
- Оля осталась без мамы? - с тоской спросила Галина.
Отстранив сидевшую рядом Ганну, она встала, высокая и суровая, повзрослевшая за эти недели.
- Пойдем, тетя Франчишка, я хочу видеть эту бедную девочку!
Франчишка Игнатьевна рассказала Галине все, что произошло с Олей, как она осталась без родителей и что ее хотят сейчас куда-то увезти.
- Никому ее, тетя Франчишка, не отдадим! Никому! Пусть я не останусь жить на этом свете! - решительно заявила Галина.
- Я узнала, что если девочку удочерить и дать другую фамилию, то ее никуда не отправят...
- Так нужно это сделать! Разве можно ее отдавать? - Галина вопросительно посмотрела на всех и, видя их растерянное молчание, твердо добавила: - Вот что я вам скажу... а ежели скажу, то так и сделаю! У меня теперь другая фамилия, русская, - Кудеярова. Я запишу девочку на мою фамилию и буду считать ее своей дочерью!
- Вот теперь я вижу, что это моя дочь, - негромко сказал Олесь и отвернул лицо к печке.
- Это, Галиночка, я должна сама сделать. Спасибо твоему доброму сердцу, - сжав свой сухонький кулачок и поднося его к глазам, дрожащим голосом сказала Франчишка Игнатьевна. - Я нашла Олю, и хай она навечно будет моей родной дочерью! Пойдем, Галиночка, в хату...
В том же виде, в каком она заявилась к своим родителям, - босая, загорелая, не успевшая привести себя в порядок, - Галина побежала к Августиновичам, чтобы увидеть девочку. Но когда увидела ее, то остановилась ошеломленная и с сильно заколотившимся сердцем замерла около кровати. Там лежала не прежняя Оля, а маленькая, похудевшая девочка с утомленным взглядом, в беленьком платьице, с растрепанными косичками, в беспорядке упавшими на бледное лицо.
- Олечка! Милая моя деточка! Вот и я, Галина, вернулась к тебе!
- Ой, Галя! - протягивая руки, вскрикнула Оля.
Она целовала Галину и чувствовала от нее запах свежих лесных трав и душистой хвои.
Через час Галина остригла Олины каштановые волосы, вымыла теплой водой голову, принесла свою старую кофточку, надела на девочку и, закутав ее в одеяло, уложила в постель.
Спустя некоторое время Оля обрела других родителей и стала носить новую фамилию и отчество - Ольга Иосифовна Августинович.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Шел 1943 год. Давно отгремели бои под Москвой. Победоносно закончилась незабываемая Сталинградская битва. Отголоски ее докатились в далекое Вулько-Гусарское. От радостных вестей потеплели, отогрелись сердца многих обездоленных людей, находившихся в тяжелой фашистской неволе.
В солнечный летний день, как и два года назад, во дворе Франчишки Игнатьевны гоготали гуси.
- Ох, чтоб вам скорей головы отрубать, опять чегой-то загалдели, только сейчас накормила! - крикнула Франчишка Игнатьевна и появилась на пороге.
Взору ее представилось следующее зрелище.
Посреди двора с палкой в руках, в коротких синих штанишках и совсем без рубашки стоял крепкий, загорелый, темноволосый мальчишка и, размахивая палкой, отбивался от наседавшего на него молодого гусака.
- Я тебя все лавно забью, плотивный гусака! - забавно картавя и посапывая носом, упрямо выкрикивал мальчик, тыча палкой и стараясь угодить в шипящую гусиную голову.
- Эй! Костя! Костик! А ну, иди сюда и кинь палку, бо я такого отчаюгу сейчас лупцовать начну вместе с тем гусаком! - подходя к мальчику, крикнула Франчишка Игнатьевна.
- Погоди, бабуся, дай мне забить того плоклятого гусаку, а то шипит и кусается!
- Когда ж я перестану тебе говорить, чтоб ты не лез до этого гусака? Или ты хочешь, чтоб у тебя остался один глаз? - отталкивая упирающегося Костю, сказала Франчишка Игнатьевна. - Сколько он насажал синяков на твои голяшки!
- Он сам на меня кидается и шипит, - оправдывался Костя. - Я ж его забью!.. Он может утащить нашу Олю. Одну девочку утащил, мне мама лассказывала.
- Не утащит он нашу Олю, она уже ось якая великая выросла. Посмотри, вон идет твоя Оля.
