В конечном итоге мистера Себастьяна и еще 14 геев, большинство из которых не были друг с другом знакомы, обвинили, представив обществу как часть гей-организации, практиковавшей садомазохизм. Своими судебными решениями судья Рент создал прецедент, по которому любой садомазохистский акт можно было считать незаконным, поскольку никто не может соглашаться, чтобы к нему применяли насилие. Когда в 1992 году случай дошел до апелляции, лорд Лейн поддержал вердикт, хотя и снизил сроки пяти обвиняемым из пятнадцати. Лейн расширил интерпретацию насилия, отнеся к нему укусы и царапины во время секса, а также шлепанье партнера. После этого полиция навестила офис лондонского журнала о шлепках. «Обвиняемых вызвали в суд, чтобы они ответили за серию никак не связанных между собой отдельных случаев, которые были просто свалены в кучу и представлены как „заговор садомазохистов“, — рассказывает Пи-Орридж. — Это пародия на правосудие, настоящая охота на ведьм, чтобы отвлечь британцев от делишек Тетчер и ее лицемерия; попытка правых отнести к уголовщине любой нетрадиционный образ жизни только потому, что он нетрадиционен». Он приводит и собственную версию происходящего, по которой высший класс выступил против «демократизации» садомазохизма, возмущенный популяризацией прежде эксклюзивных фетиш-практик.
Несмотря на свидетельства того, что мистер Себастьян просто занимался своим законным бизнесом, его признали виновным в нанесении телесных повреждений и приговорили к 15 месяцам заключения с отсрочкой на 2 года. По сути этот прецедент устанавливал, что допустимым являлся лишь декоративный пирсинг. Все, что могло способствовать сексуальному «удовлетворению садомазохистского влечения», являлось противозаконным. Пи-Орридж считает, что из первоначального расследования он был исключен потому, что его присутствие ослабило бы обвинение в заговоре гомосексуалистов, изменило отношение СМИ и дало бы ему возможность «использовать это ханжество для раскрытия болезнетворной псевдо-морали истеблишмента». В конце концов судья Рент заявил, что суд не был направлен против гомосексуалистов. «Это не охота на ведьм, — сказал он. — Незаконные практики приведут к обвинению и гетеросексуалов, и бисексуалов». Он утверждал, что суд просто провел границу между «тем, что приемлемо в цивилизованном обществе, а что — нет».
Находясь в Таиланде, Пи-Орридж понимал, что если решит вернуться в Британию, его немедленно разлучат с семьей. В конце концов эти неприятности привели к разводу с Полой. Он до сих пор живет в изгнании в США, хотя с 1999 года побывал в Британии с серией концертов. Что касается бывших коллег Пи-Орриджа по PTV, «после показа Dispatches адвокат Слизи предупредил его и Бэланса готовиться к вызову на допросы, — рассказывает Тибет. — Насколько я понимаю, проблема заключалась в том фрагменте First Transmission, где Дженезис делает мне шрамы, а я делаю шрамы Бэлансу. Изменения в законе означали, что даже если люди согласны, это все равно рассматривается как нанесение телесных повреждений. История с Dispatches — просто позор, но ее причина, как мне кажется, в том, что Дженезис наделал себе врагов в самых разных кругах, включая, видимо, и полицию, из-за подрывной деятельности TOPY и, как мне рассказывали, из-за его выступлений против Брайтонского дельфинария. На него многие злились, в том числе и внезапно появившиеся христианские фундаменталисты из Америки. Они повсюду видят ведьм, колдунов, сатанинское насилие над детьми, даже в том, что вообще никак не связано с такими вещами. Есть удивительная книга под названием „Беспорядок в ящике с игрушками“, где исследуется сатанинское влияние каждой игрушки, какую вы только можете себе представить — главным образом „Пещер и драконов“, но также и совершенно невинных зверюшек вроде пони. Учитывая, что они находили сатанинские происки в подобном, First Transmission стал просто подарком судьбы».
«Мы все считали, что Дженезис подвергается гонениям, — продолжает Тибет. — Действительно, он задел многих, но против него выдвигали совершенно абсурдные обвинения — якобы он использовал своих детей в сексуальных ритуалах. В то время между бывшими участниками Throbbing Gristle, Psychic TV и TOPY были очень напряженные отношения, и люди относились к нему без особого дружелюбия. Но все прекрасно знали, что такие обвинения — полная чушь, что Пола с Дженезисом — замечательные родители и на самом деле очень баловали своих детей. Все было явно подстроено. Они решили обвинить Дженезиса, и полиция с ума посходила, повсюду чуя сатанинский заговор. Они и сами должны были понимать, что это бред, что нет никаких свидетельств и доказательств, а люди, выступавшие в американских ток-шоу, явные психи или подсадные утки тех, кто все это придумал».
Влияние происходящего на Тибета, Бэланса и Слизи было прямым и пугающим. Вся их переписка вскрывалась. На улице стояли машины без номеров, а телефоны, по их мнению, прослушивались. «Мы всегда были очень подозрительными, — говорит Тибет. — Основа наших характеров в том, что мы были параноиками раньше, а теперь для этого появилась причина». По словам Бэланса и Слизи, они больше не чувствовали себя спокойно рядом с тем, что могло, пусть и несправедливо, трактоваться как порнография, распущенность и разврат, и методично уничтожили все вещи, ставившие их под удар. «Целый день у нас горел камин, — вспоминает Слизи. — Мы жгли фотографии, рисунки, видео, фильмы. Ничего незаконного, только то, что в неправильном контексте грозило спровоцировать конфискацию. После операции „Спаннер“ полиция то и дело изымала коллекции совершенно безобидных вещей».
Полиции казалось, что выбора у них нет, и они должны действовать в свете откровений Dispatches и Observer. «Я знаю, что полицейские в это не верили, — говорит Бэланс, — но им приходилось вести следствие. Конечно, Дженезис превратился в мученика, добровольного изгоя, политического беженца в другой стране, и для него это было нормально, поскольку он мог заявить свои права на всю прогрессивную работу и звание видео-революционера. А мы оказались в таком положении, что если бы выступили, нам бы быстро надавали по рукам. Пока мы тут страдали, он жил за границей, в безопасности, а нам приходилось восстанавливать свою человеческую и творческую репутацию, оказавшись замешанными в события, которых сам он избежал». Ощущение постоянной слежки вызвало в Бэлансе такое чувство вины, что довело до нервного срыва и первого продолжительного запоя. И по сей день он борется с алкоголизмом. В 1977 году Throbbing Gristle заявили: «Ничто, кроме тотальной войны». Dispatches представлял собой первый ответный удар власти.
