Во время войны проживала в оккупированной немцами части Франции, после войны редактировала литературную страницу еженедельника «Русская мысль».
С 1950 года проживает в США. С 1958 года преподает в Йельском, а затем в Принстонском университетах. Скончалась 26 августа 1993 года в Филадельфии. Нина Берберова прожила долгую жизнь, полную удивительных событий, расставаний и встреч. «Меня всегда интересовали люди, — любила повторять Нина Берберова. — Изучение внутреннего мира человека всегда важнее следования за внешней событийной канвой его жизни». Возможно, поэтому наибольший успех ждал Нину Берберову в жанре мемуарной литературы. Справочники «Юнеско» содержат информацию о существующих на сегодняшний день 35 000 специальностях. Вряд ли будет преувеличением сказать, что представители подавляющего большинства из зарегистрированных профессий оставили после себя воспоминания, размышления о пережитом или автобиографии. Трудно себе представить разве что «Записки практолога» или «Очерки ассенизатора»! Библиотека мемуарной литературы насчитывает тысячи, десятки (может и сотни) тысяч томов: от «Записок о Галльской войне Цезаря» или «Жития святых» до «Моей борьбы» Гитлера или «Малой земли» Брежнева.
Мемуары (от лат. memoria — память) — литературные произведения особого жанра, с трудом поддающегося определению, существующего на зыбкой грани, отделяющей прозу от поэзии, вымысел от правды. Впрочем (и это одна из особенностей жанра), правдивы все без исключения мемуарные произведения: правдивая оценка событий — взгляд на них со своей точки (или кочки) зрения зависит от личности автора, степени его образованности или информированности, от преследуемых этим автором целей и от невероятного сочетания всех прочих объективных и субъективных факторов. Истина (то есть реальное положение вещей) как цель метафизическая доступна только богам (да и то, говорят, не всем). Библиография русской зарубежной литературы Людмилы Фостер (Бостон, 1973) включает в себя 17 000 наименований всех литературных жанров: 1 080 романов, 636 сборников рассказов, 1 024 сборника стихов и т. д., созданных за 50 лет, — с 1918 по 1968 год.
«Энциклопедический словарь с 1917 года» (Лондон, 1988) Вольфганга Казака, естественно, более обширен, так как включает в себя произведения плодовитой «Третьей волны» эмиграции. В нем представлено практически в 2 раза больше произведений, созданных в зарубежье. Но лишь некоторым писателям дано от Бога не только выразить себя в литературе, но и связать ткань времен, стать летописцем того времени, в котором он жил. Из русских мемуарных книг в эмиграции выделяются три. Начало всем будущим скандалам на мемуарной почве положил Георгий Иванов со своими «Петербургскими зимами». Его обвиняли в некорректности воспоминаний (очень, кстати, язвительных) о еще живущих людях. Скандал по поводу «Некрополя» Владислава Ходасевича вспыхнуть не успел, так как началась вторая мировая война, потом забылся и стал фактом литературы, а не предметом досужих сплетен. Оставили мемуары и жены двух самых значительных поэтов первой волны русской эмиграции. Ирина Одоевцева («На берегах Невы», «На берегах Сены») внесла достойный вклад в создание портретной галереи русского зарубежья. И, наконец, «Курсив мой», который Нина Берберова считала главным делом своей жизни: «Я пишу сагу о своей жизни. Эта книга — не воспоминания. Эта книга — история моей жизни, попытка рассказать эту жизнь и раскрыть ее смысл… А пишу я обыкновенным карандашом. Трансцендентное меня мало интересует».
Книга состоялась. Она вместила в себя и революцию, и гражданскую войну, и эмиграцию, и вторую мировую. Она вместила в себя почти весь XX век. Она вместила в себя портреты миллионов русских эмигрантов, волею судеб оказавшихся вдали от России. «Курсив» написан легко, изящно — это настоящее произведение художественной литературы.
В нем Нина Берберова язвительна и зла. Возможно, она и не превзошла в желчности воспоминания Н. Я. Мандельштам или Л. К. Чуковской, которые были написаны позже, но в конце концов каждый человек имеет право на субъективную оценку собственной жизни, равно как и на оценку встреченных в этой жизни людей. Вот два эпизода, характеризующих ее писательский и жизненный стиль: она учит шведский язык перед турпоездкой в Скандинавию; она оставляет больного мужа, который уже ничего ей не может дать. «Я сварила борщ на три дня, заштопала носки и уехала». Бог ей судья. Как говорят англичане: «У каждого свой скелет в шкафу». Нина Берберова выразилась более изящно: «В книге 600 страниц текста и 600 страниц умолчания».
Второе по значимости произведение Нины Берберовой — роман «Железная женщина» — было опубликовано спустя 11 лет после «Курсива» в Нью-Йорке в 1981 году. Это не только журналистское исследование истории в форме биографического повествования, но и просто публицистика — это роман — информация нового стиля, «инфроман» (неологизм Андрея Вознесенского). В определенном смысле «Железная женщина» является дополнением к «Курсиву».
«Кто она? — спрашивали меня друзья, узнав про книгу о Марии Игнатьевне Закревской — Бенкендорф-Будберг, — Мата Хари? Лy Саломе?»
В самом деле, для того, чтобы получить ответ на этот и другие вопросы, необходимо задать еще три:
1. Что хотел написать автор?
2. Что удалось написать автору?
3. Что написал автор помимо своей воли?
Нина Берберова решила написать книгу о жизни, молодости и борьбе пленительной авантюристки баронессы и графини, талантливой переводчицы, любовницы М. Горького и невенчаной жене Герберта Уэллса — о «железной женщине». В итоге получился портрет обуреваемой всеми страстями женщины, двойного агента секретных служб России и Великобритании. Выяснилось, что ни графиней, ни баронессой, ни талантливой переводчицей, ни верной спутницей Горького и уж тем более «железной» она не была; что образ этот вызывает не восхищение, а скорее брезгливую жалость. Выбор темы и героини многое говорит об отношении самого автора к Закревской-Будберг. Восхищаясь своей героиней, отдавая дань ее мужеству, ловкости, хитрости, изворотливости, Нина Берберова, помимо своей воли, приходит к парадоксальному для себя выводу: хоть это «просто, пресно и обыкновенно», но счастье женщины заключается не в авантюрах, а в том, чтобы быть бесконечно преданной, ласковой, послушной и скромной, в «традиции мужского превосходства и женской неполноценности». Как и «Курсив», этот роман грешит неточностями, оговорками, иногда и просто забывчивостью (к моменту выхода в свет романа Нине Берберовой исполнилось 80 лет), стилистическими шероховатостями в виде неизбежных длиннот при сопоставлении разного рода документов (остряки называют такой стиль стареющих писателей «астматически-маразматическим»). Как и «Курсив», «Железная женщина» написана на великолепном русском языке.
